Чехов книга 6. Договор на крови

В деле Волкова фигурировал какой-то свидетель, чьи показания были приведены в материалах. Еще было бы неплохо пообщаться с подельниками «октябриста», если, конечно, они еще живы и не в остроге. Потому что дело с вымогательством было каким-то… странным. Что-то в нем не сходилось. Но пока я так и не понял, что именно.

Все данные по этому делу хранились в кабинете моего дома, и я взглянул на часы. Стрелки подбирались к одиннадцати. Пока я найду что-то в деле, пока пробью адреса, пока доберемся… нет, это может подождать до завтра. Первое заседание суда все равно будет ознакомительным. После чего назначат дату для разбирательства.

Вторым же срочным делом дали были бомбисты. Не то, чтобы не нравилась компания Зимина, приставленного ко мне на момент следствия, но решить этот вопрос нужно было как можно быстрее. Поэтому я обернулся к сидевшему за рулем Стасу и осторожно уточнил:

— Данные по огневикам хранятся в каком-то секретном архиве?

Водитель кивнул:

— Данные засекречены, Павел Филиппович. Но вам же нужны мертвецы или призраки этих самых огневиков?

— Все верно.

Кустодий завел двигатель, и авто выехало на шоссе.

— Куда направляемся? — уточнил я.

— На одно кладбище, — ответил Зимин. — О нем мало кто знает, и там хоронят врагов, которые желают смерти императорской семье.

— Вот как? Зачем же такие сложности?

— Потому что такие люди должны быть преданы забвению, — просто ответил кустодий. — При нужном умении мастера слова могут превратить таких террористов в мучеников, героев и борцов с режимом. Да и семьям проще считать родственника пропавшим без вести, чем покрыть позором род.

— В принципе логично, — протянул я, начиная понимать, к чему ведет криомастер. — Тяжелая у вас работа, мастер Зимин.

— А кому сейчас легко, Павел Филиппович? Империя только оправляется после Смуты, а это тяжелый и долгий процесс. В стране хватает представителей дворянских семей, которые многое потеряли после смуты и сейчас очень хотят вернуть старые позиции, хватает оппозиционеров и просто недовольных.

— Чем недовольных? — не понял я.

— Этот вопрос исследуют многие представители из душеправов Синода, Павел Филиппович, — ответил Стас. — Порой смотришь на человека, который спонсирует народовольцев, и диву даешься. Во время Смуты он подсуетился и получил предприятие, мануфактуру или сеть лавок. Есть дом, деньги, возможность заиметь титул, а что-то его все равно не устраивает.

— Может быть они хотят новой Смуты, чтобы удвоить капиталы? — предположил я. — Если Император погибнет, фракции дворян начнут борьбу за власть.

Зимин нахмурился, а затем кивнул:

— А вот с этой точки зрения я не думал. Может быть, вы и правы.

Я же задумался о том, что сеть революционного движения куда больше, чем я предполагал. Хотя я никогда не слышал в новостях про раскрытие подпольных ячеек. Или тем более про промышленников, которые финансируют террористическую сеть.

Поглощенный этими мыслями я не заметил, как машина выехала на окраину города. Свернула с шоссе на неприметную дорогу, которая вела к участку, огороженному глухим бетонным забором. На одной из плит ограждения был привинчен большой плакат:

«Жилой комплекс „Град“. Проект доходных домов купца Ильина. Запуск в эксплуатацию…».

Табличка была старой, и некоторые буквы стерлись, так что общий смысл можно было разобрать с трудом. Срок запуска же вообще затерся так, что дата так и осталась для меня загадкой.

— Только не говорите, что вы закатываете трупы в фундамент, — произнёс я, когда машина подъехала к воротам. Где-то за забором тут же залаяли собаки.

— Такая идея была, но от нее пришлось отказаться, — ответил Зимин и просигналил. — Мастер Морозов выступил против и сказал, что хоронить людей в бетоне бесчеловечно, и идет вразрез с учением Искупителя. Он почему-то испытывает к бетону стойкое отвращение.

Створки тем временем начали медленно открываться. И я заметил на территории троих неприметно одетых людей, которые встречали прибывших. То есть, нас.

Машина въехала за ворота, остановилась на парковке. Кустодий заглушил двигатель и обернулся ко мне:

— Прибыли, мастер.

Он вышел из авто и направился к охранникам. Остановился рядом с людьми, о чем-то с ними заговорил. А затем они направились к дому, стоявшему справа от стены.

Я открыл дверь, покинул авто, осмотрелся. Территория дальше заросла высоким бурьяном, сквозь который с трудом проглядывались покосившиеся штабели строительных материалов.

— Идемте, мастер, — окликнул меня Зимин и я направился за кустодием по едва заметной дорожке.

Широкая полоса бурьяна, в которой прятались паллеты с потрескавшимся кирпичом, мешками застывшего цемента и затвердевшими рулонами рубероида вывела нас на поле, разделенное на участки. У каждого стоял знак Искупителя и порядковый номер.

— Здесь кустодии приводят в исполнение приговор тем из народовольцев, кому удалось выжить при штурме ячейки, — пояснил Зимин.

Я осмотрелся. Поле было большим. А крайние к нам участки имели номера за тысячу.

— Почему бы просто не сжигать трупы? — уточнил я.