Чехов в жизни: сюжеты для небольшого романа

Внешняя простота, бесфабульность чеховской жизни сразу бросается в глаза на фоне его предшественников и — особенно — ближайших потомков. Эта жизнь легче описывается множеством «не».

За свои сорок четыре года Чехов:

— не скрывал тайны происхождения;

— не ожидал наследства и не боролся за него;

— не страдал от неразделенной любви (по крайней мере, всю жизнь);

— не волочился за женщинами (по крайней мере, молчал об этом) и, с другой стороны, не превращал своих спутниц в мистических Прекрасных Дам;

— не проигрывался в карты;

— не стрелялся на дуэлях;

— не служил и не воевал;

— не стоял на эшафоте, не был на каторге и в ссылке (даже мягкой, домашней);

— не боролся с властями и цензурой;

— не говорил истину царям с улыбкой (а также без оной);

— не печатал произведений за границей и в подполье;

— не издавал журналов;

— не конфликтовал смертельно с братьями-писателями;

— не сжигал демонстративно свои главные книги (а просто недемонстративно уничтожал рукописи);

— не бежал из дома ночью;

— не кончал жизнь самоубийством.

«Какую биографию делают Рыжему!» — говорила А. А. Ахматова про последнего русского нобелевского лауреата. История — к счастью — не позаботилась об оформлении чеховской биографии. Но ему, как и каждому человеку, не удалось избежать драмы судьбы.

ПОРТРЕТ

…

У Чехова каждый год менялось лицо:

В 79 г. по окончании гимназии: волосы на прямой ряд, длинная верхняя губа с сосочком.

В 84 г.: мордастый, независимый; снят с братом Николаем, настоящим монголом.

В ту же приблизительно пору портрет, писанный братом: губастый, башкирский малый.

В 90 г.: красивость, смелость умного живого взгляда, но усы в стрелку.

В 92 г.: типичный земский доктор.

В 97 г.: в каскетке, в пенсне. Смотрит холодно в упор.

А потом: какое стало тонкое лицо!

И. А. Бунин. Чехов

Мальчиком Чехов был, по словам его школьного товарища Сергеенко, «вялым увальнем с лунообразным лицом». Я, судя по портретам и по рассказам родных Чехова, представляю его себе иначе. Слово «увалень» совсем не подходит к хорошо сложенному, выше среднего роста мальчику. И лицо у него было не «лунообразное», а просто — большое, очень умное и очень спокойное. Вот это-то спокойствие и дало, вероятно, повод считать мальчика Чехова «увальнем», — спокойствие, а отнюдь не вялость, которой у Чехова никогда не было — даже в последние годы. Но и спокойствие это было, мне кажется, особенное — спокойствие мальчика, в котором зрели большие силы, редкая наблюдательность и редкий юмор. Да и как, в противном случае, согласовать слова Сергеенко с рассказами матери и братьев Чехова о том, что в детстве «Антоша» был неистощим на выдумки, которые заставляли хохотать до слез даже сурового в ту пору Павла Егоровича! И. А. Бунин. Чехов

Передо мной стоял высокий стройный юноша, одетый очень невзыскательно, по-провинциальному, с лицом открытым и приятным, с густой копной темных волос, зачесанных назад. Глаза его весело улыбались, левой рукой он слегка пощипывал свою молодую бородку. И. Л. Леонтьев-Щеглов. Из воспоминаний об Антоне Чехове