Чекист. Польская линия

Прямого пути от Ярославского вокзала до Белорусского (виноват, все еще Брестского) для поезда нет, но никак не думал, что нам придется столько времени колесить, переходить с одного пути на другой, пока не выйдем на маршрут Москва-Смоленск. И как это машинист не заблудился?

Настроение препоганое. Наталья Андреевна, в ответ на предъявленное письмо бывшей «невесты» Полины, только рассеянно кивнула, сказав, что уж теперь – то она точно примет мое предложение и выйдет за меня замуж, но когда именно, сообщить не соизволила. Может, после завершения гражданской войны, а может, после возвращения из командировки. Я – то рассчитывал, что в командировку она отправится не раньше августа, после проведения съезда Коминтерна, оказывается, прямо сейчас. Утром уходит спецпоезд до Петрограда, а оттуда… На чем «оттуда», куда «оттуда» Наташа не уточняла, как не сказала, куда именно она едет. Может, пароходом до Стокгольма, или железной дорогой до Берлина? Хотя, если по железной дороге, то можно бы и из Москвы. Впрочем, у Коминтерна свои секреты, делиться которыми они не станут даже с очень близкими людьми. Обижайся, не обижайся, но ведь и я тоже о много не говорю Наталье Андреевна. И мне даже провожать нельзя. Секреты, мать их так и в душу за ногу!

Впрочем, я больше думал не о бронепоезде, и не о Наташе. Поезд, он железный, что с ним случится и с Натальей Андреевной, мы, в конце – концов, разберемся. Я-то знаю, что до завершения гражданской войны осталось немного, а ждать я умею.

У меня не выходило из головы – что я такого должен сотворить, чтобы уменьшить потери в советско-польской войне? В идеале – завершить войну, не начиная наступления на Варшаву, согласиться на условия Керзона.

Выиграть войну, конечно же, очень заманчиво. Победа не мировой, но хотя бы европейской революции. Беда только, что я не знаю – что мы потом с этой победой станем делать? Допустим, разгромили польскую армию, вместе с французскими и прочими добровольцами, отправившимися защищать Европу от коммунистической угрозы. Представим, что Польша стала советской и социалистической. И что дальше? Германский пролетариат протягивает руку помощи российским рабочим? Сомнительно. Одну революцию там довольно успешно подавили, подавят и новую. Разумеется, мощь у немецкой армии после Версаля совсем не та, что раньше, но на подавление восставших рабочих даже остатков армии хватит. Сами не справятся – позовут на помощь французов. Так что, не похоже, что вся Европа полыхнет революционным огнем. Значит, мы получаем еще одну советскую республику, где проживает около тридцати миллионов человек. В цифрах не уверен, плюс-минус пять миллионов. А что из себя представляла Польша, с точки зрения экономики? Помнится, накануне Второй мировой войны, она была если не сугубо аграрной, то с изрядным перевесом сельского над городским. Если не ошибаюсь, три четверти населения занято в сельском хозяйстве. Не думаю, что в тысяча девятьсот двадцатом ситуация была лучше. Три четверти занято в аграрном секторе, но одна-то четверть в промышленности. Пожалуй, это несколько лучше, нежели в России накануне революции семнадцатого года. Но все-таки, потенциальных союзников у большевиков не так и много. Будем считать, что рабочие горнодобывающей промышленности, металлургии, машиностроения нас поддержат. А мы, на всякий случай, промышленность национализируем, и передадим ее в руки рабочего класса. Ну, за исключением за исключением мелкого бизнеса, где не больше десяти наемных рабочих. Следом настанет очередь земли. Что там у них? Есть крупные помещичьи владения – почти половина земель, есть средние и мелкие крестьянские хозяйства. Пожалуй, крестьян можно привлечь на нашу сторону, если пообещать им землю.

И все бы так, но кое-что не так. Мы не учли два очень важных фактора. Во-первых, национализм поляков, которые видят в русских не освободителей от помещиков-капиталистов, а оккупантов. Поляки не забыли ни три раздела Польши, ни подавление восстаний и, скажем так, теплых чувств к русским не питают. В данном случае, патриотизм окажется сильнее идеологии коммунизма. А во-вторых, мы забываем, что поляки – очень верующие люди и католическая церковь там играет огромную такую роль. Что будет, когда РККА войдет на территорию этнических польских земель, предсказать не сложно. Будем закрывать храмы, выгонять ксендзов, бороться с суевериями. Будут восстания, будут волнения. А если учесть, что восставшие станут получать помощь из Франции, Англии, Америки, получим сплошную головную боль, а не путь к мировой революции.

Посему, закрадывается чувство, что не так это плохо, что мы проиграли польский поход. Да и черт-то с ней, с коммунистической Польшей. Нехай остается Польша независимая, вместе с ее гонором, отчего-то считающая, что если она сумеет оттяпать у нас изрядный кусок земли, то мы про это забудем. Нет, шановные паны, не забудем, и все вернем. Другое дело, что жалко погибших парней, убитых на поле боя, скончавшихся от ран, либо умерших от голода в концентрационных лагерях.