Чекист районного масштаба

Наступила зима. Иван с отцом подправили забор, подремонтировали крышу, заготовили на зиму дрова, напилили и накололи их. Иван стал постепенно поправляться. Порозовел, немного прибавил в весе, стал более ровно дышать. Жизнь вроде бы налаживалась. В деревню стали возвращаться мужики. Многие вернулись инвалидами. Встречались на улице, курили, общались, обсуждали создавшееся положение. Ходили слухи, что в губернии власть переходит снова к прежним хозяевам. Что часто происходят вооружённые стычки. Тяжело вздыхали и молча расходились.

Ночью кто-то осторожно постучал в окно Золотухиным. Все проснулись и насторожились. Подошел Иван и спросил: «Кто там»?

– Это я, Василий. Ничего себе! Так поздно! Значит что-то случилось? Иван взял настольную керосиновую лампу, зажег ее и вышел на крыльцо.

– Ты откуда? Что случилось, спросил Иван.

– Надо где-то переговорить и жрать хочу.

– Ты иди в баню, а я сейчас подойду. Иван вернулся в дом, всех успокоил и попросил Варвару собрать что-нибудь по есть. Варвара молча все приготовила, ни о чем не спросив. Знала мужа, что сейчас не время спрашивать. Завтра сам все расскажет.

Придя в баню, Иван, молча все разложил и сел на лавку. Василий с жадностью набросился на еду. Поев, стал не торопясь пить принесённый чай.

– Что случилось? – не выдержал Иван.

– Плохи дела Ваня. Белочехи организовали мятеж по всей железной дороге. Их спровоцировали белогвардейцы, меньшевики и эсеры. Вот они сейчас и сидят в руководстве Сызрани.

– А откуда взялись белочехи? – спросил Иван.

– Они еще воевали против немцев в составе Российской армии. К ним присоединились военнопленные словаки и чехи. Когда власть взяли большевики, чехи попросились отправить их домой через Владивосток. Большевики согласились, но при условии разоружения чехословацкого корпуса. Чехи частично разоружились, но затем перестали выполнять указание большевиков. Их эшелоны растянулись от Пензы до Владивостока. Этим воспользовались белые и спровоцировали восстание против Советской власти. Они и восстали. Захватили весь Транссиб. А Сызрань с Самарой тем более. Начались преследования большевиков, расстрелы, задержание сочувствующих. Вот и мне пришлось покинуть Сызрань.

Пока поживу у тебя, если не возражаешь?

– Да живи, конечно. Но желательно, чтобы тебя никто не видел. Выходи на улицу только ночью. Тем более тебя многие знают.

– Хорошо.

– А что дальше?

– Мы разобрали пути под Сызранью. Призвали чехов прекратить мятеж. В случае неповиновения будем препятствовать их продвижению по железной дороге вплоть до уничтожения.

– Послушали они вас? Как же?

– Послушают Ваня. Ты просто не знаешь положения в стране. Создается Красная Армия. Уже есть первые успехи в борьбе с белогвардейцами. Большевики находятся в подполье. Будут устраивать диверсии на дорогах. Я тоже жду весточку от наших. Только ты никому не говори. А твои знают, что ты тоже большевик?

– Нет.

– Пока не говори. А вообще тебе пора перебираться в Сызрань. Очень не хватает преданных, честных людей. Хорошо подготовленных в военном отношении. Ты, я вижу, вроде поправляешься?

– Благодаря Варе, да и родителям конечно. Подкармливают. Это не то, что в медсанбате, да и в госпитале кормили неважно. Одна прокисшая капуста да овсяная каша. Без бани, все по вшивели. А тут все свежее. Пью козье молоко. Родители держат козу. Хотелось, конечно, корову бы завести, да грошей нет. А так вроде себя намного лучше чувствую, чем в госпитале.

– Ну и хорошо.

Незаметно пришла весна. Ярко засветило солнце. Резко потеплело, стремительно стал таять снег, зажурчали ручейки. Вскрылась Волга. Все выбрались на берег смотреть, как идет ледоход. И стар и млад, радовались наступлению весны. Лишь отец был какой-то сумрачный. Но его вид не омрачал всеобщего ликования.

Иван и Василий тоже вышли на берег взглянуть на ледоход и подышать весенним воздухом. Посмотреть на просыпающуюся природу и пообщаться с людьми. Василий уже не боялся появлению на людях, несмотря на предупреждения Ивана. Василий отшучивался и говорил Ивану – разве в деревне от кого-нибудь спрячешься? Все равно узнают, кто и откуда пришел. Просто надо говорить, что в городе тяжело жить, вот и вернулся обратно в деревню на прокорм. А об остальном не надо распространяться. Хорошо Иван? Может так и лучше? Но ты все равно осторожничай.

– Слушай, Вась! Как красиво у нас! Какие просторы волжские! Вот сижу на берегу и чувствую, что в меня входит какой-то русский дух, какая-то мощь! А у тебя?

– А в меня тоже какой-то дух входит, но, по-моему, бунтарский. Это, наверное, дух Стеньки Разина или Емельки Пугачева. Но входит. Это точно! Оба рассмеялись. Да, действительно, очень красиво!

– Ваня, завтра рано утром я ухожу. Ты не смог бы что-нибудь в дорогу собрать?

– Какой разговор? Конечно, соберу. А что ты так засобирался? Дела. Весточку от партии сообщили, что надо вернуться в Сызрань.

– А что за спешка?