Чекист

А Митя в это время смотрел на карту, испещренную волнистыми линиями, черточками, точками, сложными значками, и ничего не понимал. Он грыз и клял себя за легкомыслие, за мальчишеское фанфаронство, которые через несколько часов обернутся предательством: батальон попадет под внезапный огонь противника и будет уничтожен по его вине! Хоть бы понять, что означают эти линии и знаки, хоть бы догадаться! Ах, почему он не выучил этого заранее!.. Митя чувствовал, что готов расплакаться.

— Так. Дело понятное, — со спокойной улыбкой сказал он, складывая карту и пряча ее за пазуху. — Надо ехать прямо на запад, чтоб солнце в спину пекло.

— С тобой не пропадешь! — радостно откликнулся красноармеец.

И, свернув с дороги, они медленной рысью поехали через степь на запад.

* * *

Едва стемнело, батальон выстроился в походном порядке. Ездовые спешно увязывали тюки, нагружали повозки. Не более двух десятков людей осталось у костров и на позициях, чтобы обмануть внимание противника. Бой должен был начаться рано утром, и за четыре — пять часов, оставшихся до рассвета, батальону предстояло пройти немалое расстояние до хутора, чтобы занять свою позицию на бугре.

Но командир медлил. Разведчики не возвратились — тревожный признак. Опасно вести людей почти вслепую. Он все Надеялся, вот-вот, в последнюю минуту вернется Медведев. Несколько раз замечал Василия Рыжего, который слонялся возле штабной тачанки и прислушивался к разговорам.

— Что тебе? — остановил его командир.

— Дружка моего все нет... — проговорил Василий, и в голосе его прозвучала просьба.

— Теперь уже некогда искать! — жестко сказал командир. — Идти надо! — Потом впился в него колючими глазами, мгновение подумал и потеплевшим голосом добавил: — Ладно, пойдешь с разведкой, может, встретитесь. — Коротко закончил: — Передай команду «Вперед».

Темная масса людей зашевелилась и с тихим шорохом тронулась — точно ветер прошелся по степи.

* * *

Вконец измученные многочасовыми скитаниями по раскаленной степи, голодом и жаждой, под вечер стояли разведчики на вершине холма и с отчаянием смотрели на огромный военный лагерь, раскинувшийся под ними. Дымили походные кухни, горели костры, копошилось множество людей, торчали в небо оглобли бесчисленных обозов, и у самой околицы большого села поблескивали крылья аэроплана. А далеко впереди, почти на горизонте, угадывались линии окопов и заграждений. Это были главные силы белых.

— Все, — глухо сказал Митя. — Дальше некуда.

— Нет, ты мне разъясни, пожалуйста, — жалобно заговорил его товарищ, — чего ж ты весь день в карту смотрел? Чего ж теперь делать?

Представив себе весь ужас разгрома, которому может подвергнуться его батальон в жестокой ночной засаде, Митя схватил за руку товарища и горячо сказал:

— Друг, я во всем виноват! Ничего в этой проклятой карте не понимаю! Главное, своих предупредить. Ведь они на хутор пойдут сегодня ночью...

Маленький красноармеец свистнул от удивления.

— Вот это да!.. — Потом долго молчал и наконец так крепко выругался, что у Мити даже немного отлегло от сердца.

— Значит, одно остается, — заключил красноармеец, — ворочаться под хутор и там ждать своих.

Весь день после того, как они бросили лошадей, он покорно плелся за Митей, не проявляя ни малейшей инициативы. А тут вдруг решительно шагнул вперед и, кинув через плечо: — Запрячь свою карту! Так найду! — быстро пошел на восток. Митя последовал за ним.

Была глубокая ночь, когда они снова подошли к хутору. Там слышалось движение, изредка звякало железо. Кто-то вполголоса отдавал команду, и тотчас раздавался топот сапог или дробный цокот копыт. Чей-то бас громко произнес:

— Пленных не брать, ребята! С богом!..

И вразброд глухо застучали сапоги по укатанной дороге.

Разведчики лежали в высокой траве, напряженно всматриваясь в темноту, сдерживая дыхание.

«Как предупредить? Как предупредить?» — Мите казалось, эта мысль так стучит в его голове, что слышно на весь хутор.

— Если б знать, что наши близко, можно бы выстрел дать, — словно в ответ ему шепнул красноармеец.

Если б знать! Может быть, они подходят уже. А может, еще далеко... Ведь до рассвета добрый час. Но если они подходят... Если вот в следующую секунду там впереди застрочат по дороге пристрелянные пулеметы... И решение у Мити созрело мгновенно. Бесповоротно.

— Доставай гранату! — и первый пополз к плетню, к дороге.

Когда колонна поравнялась с ним, он с силой швырнул гранату в самую гущу. Послышался глухой удар, чей-то стон. Наступила секундная тишина. И затем взрыв. Гулкое эхо раскатилось над степью. И началось. Крики. Стрельба. Почти сейчас же неподалеку взорвалась еще граната. Митя бросился туда вдоль плетня. Товарищ его лежал здесь же в огороде и методически постреливал. Митя упал рядом с ним и тоже стал стрелять. Разведчиков заметили. Постепенно огонь белых сосредоточился на них.

Небо посветлело, и теперь было видно, что они лежат почти в центре села. Стали отползать к земляному погребу, поросшему травой. Но и там укрыться было невозможно. Справа, перелезая через плетни, к ним бежали офицер и несколько солдат.