Чекистки? Почему мы поехали в Афган

Недолго думая, зашла в военкомат, написала заявление: хочу в Афганистан. Дома достала рутина: с парнем, с которым к этому времени встречалась уже лет пять, и расстаться не могла и замуж не было желания (как и у него — жениться). Добавим к этому небольшую зарплату, надежду на получение квартиры где-нибудь к пенсии…

Ждать ответа пришлось практически год. За это время все знакомые уже успели посочувствовать — ведь на войну ж собралась — и забыть, что я туда еду; в промежутке чуть не выскочила замуж за военного летчика; со своим парнем провела «прощальный» отпуск в Литве…

В конце концов, мне это ожидание надоело до чертиков и я написала письмо в Генштаб, так мол и так, рвусь, а меня не берут. Вскоре появились на моей работе сотрудники КГБ, расспросили про мою добропорядочность и непорочность, затем меня вызвали еще в какую-то контору, где серьезные дяденьки расспросили про Афганистан: кто кого сверг и почему, кто сейчас глава государства, где находится и т. п. В общем, было забавно, так как знания в этой области у меня были скудные, можно сказать никакие…

Наконец наступил момент — февраль 1985 — я уезжаю, ура!!! Приняла твердое решение: там ни капли спиртного, никотина и любви! А когда буду возвращаться: упаду на колени и буду целовать родную землю. Это на полном серьезе, я даже плакала от такой картины. А что получилось на самом деле — это другая история…

Уже на ташкентской пересылке нас просветили, зачем мы все же едем в Афган. Из Алматы в Ташкент мы летели вчетвером: двое мужчин и я с девушкой. На пересылке нас долго никуда не заселяли, мы взяли инициативу в свои руки — сами нашли пустую комнату. А пустой она оказалась лишь потому, что предназначалась старшему комсоставу. Мы в ней спать легли, кстати, в джинсах и куртках — пересылка не отапливалась почти, а ночью нас разбудил визг и свет. Это была комендант ташкентской пересылки: «Еб…ся сюда приехали!!! В Афган свой дуйте и еб…сь там, а тут полковники спят!» Мы оглянулись и увидели, на трёх-четырёх кроватях действительно кто-то спал. Спасибо им и тому, что они были так называемый «старший комсостав» — послали коменданта.

До этого с одним офицером случилась истерика: я попросила у него нож, чтобы открыть консервы, и поблагодарила, сказав ему «ачу» («спасибо» по-литовски). Он оказался литовцем и начал жестикулировать и говорить быстро (это ведь, правда, истерика для литовца): «Уезжайте, там Вам не место, туда такие девушки не едут!!!». Хороший парень. Я объяснила ему на пальцах, что он меня знать не знает и что если я сволочь, то ему не о чем беспокоиться, а если я — человек, то человеком и останусь — война не меняет людей, война вытаскивает наружу то, что бывает в мирных условиях тщательно сокрыто от постороннего взгляда.

На кабульской пересылке объявилась новая мотивация — зачем все же мы приехали в Афган. Оказывается, за большими бабками, которых в Союзе не заработаешь. Единственный способ достигнуть этой цели — продавать в Афгане самогонку! На второй или третий день нашего постоя прибыла дама, возвращающаяся в Союз, вот она-то и стала нашим просветителем. Даже потрудилась нарисовать схему самогонного аппарата. Не забыла добавить несколько страшилок: «Если хочешь жить в пыли, поезжай в Пули-Хумри; если хочешь пулю в зад, поезжай в Джелалабад», «Если услышите, как свистит пуля, то это не ваша пуля», — ну и далее в таком же духе.

В общем, кто не стесняясь плакал навзрыд, кто в ужасе впал в ступор. Но жизнь есть жизнь, потихоньку нас стали разбирать. Я практически стала «дедом» пересылки, но, в конце концов пришел и мой черед, и, конечно же, это был Джелалабад! Вот оно — счастье! Хоть и вербовалась я машинисткой, а разнарядка пришла на официантку — мне было по барабану.

Ну и что мне написать? Зачем же я все-таки поехала в Афганистан? Поехала, потому что мечты сбываются? Особенно те, про которые всерьез не думаешь и давно забыл. Кругом — военная форма, любовные романы, апельсины, тушенка и сгущенка. Немного патриотизма, немного романтики, немного больше денег, чем в Союзе…

А что на самом деле я получила? Ностальгию, боль за тех, кто стал дорог, но так и не смог вернуться. А еще — полноту жизни, которую можно испытать только в экстремальных условиях. И самого дорогого мне человека, который вернул меня к жизни тогда в 1987-м и поддерживает меня сейчас.

А что касается отношения к нам, к афганкам… Что сказать? Те, кто там не был — им все равно не понять. A те, кто там был… Однажды, после возвращения, я получила письмо, которое начиналось со слов: «Здравствуй, сестренка!». И слова эти были от боевого офицера из ДШБ, бригадного Дон Жуана, который, как только мог, портил мне жизнь там и из-за которого другие тоже не остались в стороне.