Чекистские будни

Львовские чекисты провели ряд смелых операций, в результате которых наши товарищи проникли во многие группы польских националистов. Удалось выяснить, что во главе групп стоят офицеры бывшей «двуйки», в том числе два полковника. Каждая группа имеет автономную портативную радиостанцию английского производства для связи с Лондоном. Националисты передают в лондонский центр разного рода разведывательную информацию, а оттуда получают задания, указания, инструкции, сведения о предстоящей переброске новых шпионов и диверсантов, адреса, по которым те направляются во Львов или другие пункты области. Это позволило нам контролировать деятельность этих групп, своевременно пресекать опасные акции и изолировать наиболее активных агентов империалистических разведок. Кое-кого мы до поры до времени оставляли на свободе — разумеется, под нашим негласным надзором. Эти люди работали у нас на виду и мало чем могли порадовать своих хозяев. Мы же, наблюдая за ними, будучи в курсе их замыслов, получали нужные данные для принятия соответствующих контрмер.

Всеми этими операциями во Львове тогда руководил молодой чекист Федор Григорьевич Шубин. О некоторых эпизодах работы львовских товарищей мне и хотелось бы рассказать.

НА КОРОТКОЙ ВОЛНЕ

На окраине города, в подвале заброшенного дома, под полуразрушенной лестницей слабо светил повешенный на стену карманный фонарик. Молодой человек, склонившись над радиопередатчиком, настраивал его на нужную волну.

Бип-бип, — зазвучало в аппарате. — Бип-бип…

Потом что-то затрещало, щелкнуло, и наступила тишина.

— Пся крев! — в сердцах шипел радист, которому никак не удавалось восстановить прервавшуюся связь.

— Не надо нервничать, — проговорил кто-то позади него. — Нервы — плохой помощник в таком деле.

Радист вздрогнул, резко оглянулся и в полумраке подвала увидел высокого человека, стоявшего на лестнице.

— Кто вы? Что вам угодно? — растерянно спросил он, стараясь загородить собою рацию.

— Прошу пана не волноваться, — сказал незнакомец по-польски. — Я пришел сюда не для того, чтобы доставить вам неприятность. Скорее, наоборот.

Услышав польскую речь, радист приободрился:

— Дзенькуе бардзо. Но что пану угодно от бедного хлопа, который вынужден искать здесь пристанище?

— Думаю, пан нашел себе это укромное место не по доброй воле и совсем не для жилья, — заметил тот.

— Что пан хочет этим сказать? — недовольно буркнул радист.

— Я хочу сказать, что в таком подвале весьма удобно заниматься тайными радиопередачами.

Глаза радиста недобро блеснули, и он потянулся к заднему карману брюк, где, судя по всему, лежал пистолет.

— А это уже совсем нехорошо, — спокойно сказал незнакомец. — Ну-ка, поднимите руки. Иначе буду стрелять.

Побледнев, радист встал во весь рост и поднял руки вверх. Откуда-то сбоку появился еще один человек, подошел к нему, ловко вытащил у него из кармана пистолет и молча скрылся в темноте.

— Вот теперь можно спокойно поговорить. — Высокий незнакомец кивнул на валявшееся чуть поодаль бревно: — Садитесь, проше пана. Только хочу предупредить: бежать не пытайтесь — вы окружены… — Он сел рядом с молодым человеком, похлопал себя по карманам. — Курить, говорят, вредно — никотин и все такое прочее, но знаете… все-таки успокаивает нервы. Одолжайтесь! — и протянул радисту пачку советских папирос.

Помедлив, радист осторожно взял папиросу. Они закурили.

Слово за слово — речь пошла о войне и мире, о том, как могут развиваться политические события в Европе, о причинах нападения гитлеровцев на Польшу… Собственно, говорил больше неожиданный гость, а его собеседник имел обо всем этом, как оказалось, весьма туманное представление. Да он никогда серьезно и не задумывался над происходящим вокруг. Жил, довольствуясь тем, что внушали ему его руководители, и получал за свой опасный труд английские фунты, которые легко можно было сбыть на черной бирже.

— Все же с кем имею честь?.. — несмело спросил радист во время короткой паузы.

— Я — советский офицер из военной контрразведки. Теперь вы, наверное, убедились, что чекисты не такие уж страшные люди и что с ними вполне можно разговаривать даже на вашем родном польском языке?

Казимир Костецкий — так звали радиста — был родом из-под Кракова, вырос в семье крестьянина. После нападения фашистской Германии на Польшу в 1939 году его вместе со многими другими парнями гитлеровцы вывезли в Германию. Там, во Франкфурте-на-Майне, он закончил школу радистов, и затем его забросили в Англию под видом беженца из гитлеровского концлагеря. По замыслу абверовцев он должен был внедриться в англопольский разведывательный центр в Лондоне. Однако Казимир не собирался служить гитлеровцам, поработившим его родину, и, прибыв в Лондон, явился с повинной. Англичане перевербовали его и направили радистом в группу полковника Мрувки во Львов.

— Я вам все рассказал, пан офицер, всю правду. Матка бозка! Почему я попадаю из одной беды в другую? В чем я провинился перед богом? — в отчаянии восклицал Казимир. — Теперь все кончено, меня расстреляют!

— Вы ошибаетесь, пан Костецкий.