Чекистские будни

Попробовав всего понемногу, я поблагодарил хозяев и стал прощаться. В гостях у бабы Парашкевы я пробыл, может быть, около часа.

На улице уже смеркалось. Но фонари не зажигались — то ли электросеть была не в порядке, то ли опасались воздушных налетов. Баба Парашкева и Магдалина вышли на крыльцо меня проводить. Возле крыльца стоял тот самый старик, которого я встретил, подходя к дому. Он показал мне жестом, что надо следовать за ним, и боковыми улицами и переулками вывел меня на тракт.

Оставшись один, я решил идти пешком в расположенный поблизости курортный городок Чамкория, чтобы оттуда утром на какой-нибудь попутной машине вернуться в Софию. Риска особенного не было: после налетов английской и американской авиации многие потеряли крышу над головой. В поисках пристанища люди перебирались с места на место, и это не вызвало подозрений.

…С тех пор прошло сорок лет. Я бережно храню в своем сердце образ этой замечательной женщины, пронесшей через всю свою жизнь, полную лишений и тревог, душевную чистоту и глубокую веру в торжество справедливости. Для меня жизнь и судьба бабы Парашкевы очень похожа на жизнь и судьбу Марии Александровны Ульяновой матери Владимира Ильича Ленина. Обе они отдали своих детей революции, защищали их, боролись вместе с ними за их идеалы во имя светлого будущего всех людей на земле.

НА ВЕРНОМ ПУТИ

Вот я и снова в Софии. Опять иду к теперь уже таким знакомым развалинам дома, где некогда жила Георгица А вдруг, думаю, мне повезет на этот раз?

И в самом деле впервые за многие дни бесплодных поисков я увидел на пепелище сгорбленную старую женщину в длинной юбке и цветной кофте, с черным платком на голове. С каким-то исступлением она рылась в грудах битого кирпича и стекла, вытаскивала оттуда остатки рухляди и откладывала их в сторону.

Я подошел и спросил, не нужно ли ей чем-нибудь помочь.

— О, добрый человек, — она подняла на меня заплаканные глаза, — если можешь, помоги мне отодвинуть вот эту балку. Видишь, из под нее торчит кусок красной косынки? Это косынка моей дочери… Старая женщина закрыла лицо руками, плечи ее затряслись от рыданий.

С большим трудом мне удалось отодвинуть балку и вытащить из-под нее косынку. Старушка прижала этот кусочек материи к губам, стала его целовать, слезы безудержно катились по ее щекам.

— Вот здесь, под этими камнями, погибла моя дочь, — сказала она и обессиленно опустилась на валявшуюся неподалеку бетонную плиту.

Я присел рядом, начал ее успокаивать, хотя отлично сознавал, что нет в мире таких слов, которые могли бы утешить мать, потерявшую ребенка. Постепенно старушка стала приходить в себя. Видя это, я осторожно спросил ее, не знает ли она, что с Георгицей, которая жила в этом доме.

Меня предупреждали, что фамилия у Георгицы теперь другая, но на всякий случай я решил ее пока не называть.

— Георгица? — переспросила старая женщина. — Она живет в районе Княжево. Прежде туда трамваи ходили, сейчас все разбито, надо идти пешком.

Адрес старушка не знала, но в каком именно доме поселилась ее бывшая соседка, описала довольно точно.

— Дойдете до кавалерийских конюшен, — сказала она, — против них, через шоссе, будет двухэтажный старый деревянный дом. Там и ищите.

Проводив старушку в полуподвал — ее теперешнее жилье, я тотчас же двинулся в направлении Княжево. Однако не успел я пройти и сотни шагов, как завыла сирена воздушной тревоги. Прохожие бросились в укрытия, а у меня вроде бы даже от души отлегло. Тревога была очень кстати: меньше шансов напороться на какого-нибудь шпика.

Вой сирены заставлял забывать о своих обязанностях не только шпиков, но и здешних министров. Они молниеносно покидали свои кабинеты, и машины с правительственными номерами на самых больших скоростях увозили их за город. Не знаю, насколько это достоверно, но водитель военного грузовика, подвезший меня до Самокова, утверждал, что некоторые министры и крупные чиновники постоянно держат в машинах упакованные чемоданы на тот случай, если им почему-либо уже не удастся вернуться в столицу.

Чуть в стороне от шоссе София — Княжево я действительно увидел двухэтажный деревянный дом, почерневший от времени и непогоды. Подхожу ближе, смотрю: одно окно на втором этаже открыто. Значит, кто-то там есть…

По скрипучим ступенькам поднимаюсь на второй этаж.

Передо мной две квартиры. Прикидываю, в какой из них открыто окно. Кажется, здесь… Стучу тихонько, как это обычно делают свои люди.

За дверью послышались шаги, щелкнул замок. Наконец дверь приоткрылась. На пороге — невысокого роста женщина средних лет, жгучая брюнетка с синевой вокруг карих глаз. Стоим, смотрим друг на друга и молчим. Я понимаю, что мне следовало бы первому начать разговор, но уверенности в том, что это та самая Георгица, которую я ищу, у меня нет.

Все же, взвешивая каждое слово, говорю:

— Мне нужна Георгица. Я привез ей привет от ее дочери Лилии.

Лицо женщины дрогнуло. Вижу, что не ошибся: она, Георгица. На всякий случай повторяю последнюю фразу. Однако женщина продолжает молчать, растерянно глядя на меня.