Чекистские будни

Тогда я, покосившись на соседнюю дверь, уже уверенней продолжаю:

— Ваша дочь Лилия по-прежнему работает в «Комсомольской правде» и живет на улице Грановского в квартире Емельяна Ярославского.

Женщина как бы стряхнула с себя оцепенение, отступила на шаг и широко распахнула дверь.

— Проходите, пожалуйста, — сказала она. — В доме никого нет, не беспокойтесь.

В небольшой, скромно обставленной комнате Георгица усадила меня на кушетку и присела рядом.

— Вы давно из Москвы? Как там Лилиана? Она здорова? А внук, наверное, уже большой?..

Я едва успевал отвечать на ее вопросы. Потом сказал, что имею очень важное поручение от Деда — это был псевдоним Георгия Михайловича, известный только ограниченному кругу его товарищей. Упоминание о Деде еще больше расположило Георгицу ко мне, она окончательно уверовала, что я «свой» и со мной можно быть вполне откровенной.

— Вы знакомы с Георгием Димитровым? Боже мой! Я не видела его целую вечность — пятнадцать лет.

— Мне поручено встретиться с кем-нибудь из Главного штаба Народно-освободительной повстанческой армии. Я должен передать личное послание Деда. Можете ли вы устроить мне такую встречу?

Георгица обещала сообщить обо мне товарищам «по цепочке».

— А как я смогу узнать, где и когда будет назначена встреча? — спросил я.

Она задумалась ненадолго.

— Приходите ко мне через четыре дня в это же время. Если почему-либо не увидимся, значит, свидание наше переносится еще на два дня.

— Каким образом я узнаю, что свидание не состоится, что оно переносится?

— Очень просто. Вот посмотрите, — Георгица показала на окно, выходящее на шоссе, — окно открыто — «добро пожаловать», закрыто — «переносится». И знаете что… — Она снова задумалась. — Давайте добавим к обоим срокам по два часа. Для гарантии. Но это уже будет наверняка.

Ее предусмотрительность меня порадовала. И с окном придумано подходяще. Неплохо была поставлена конспирация у болгарских патриотов.

Спустя четыре дня я опять отправился по Княжевскому шоссе к дому Георгицы. Окно на втором этаже было открыто — стало быть, все в порядке. Как только я вошел в квартиру, Георгица сказала, что она обо всем договорилась: через два дня состоится свидание с одним из членов Главного штаба Народно-освободительной повстанческой армии.

В назначенный день мы встретились с ней, как и условились, вскоре после объявления воздушной тревоги. Но на этот раз не на квартире, а на улице. Она перехватила меня неподалеку от дома:

— Нельзя повторяться — так лучше и безопаснее.

Георгица пришла не одна. Рядом с ней я увидел женщину, заметно старше ее. Как потом выяснилось, это тоже была подпольщица, если не ошибаюсь, по фамилии Нешева. Поодаль неторопливо прохаживался какой-то мужчина. Я вопросительно посмотрел на Георгицу.

— Свой человек, — пояснила она. — Нас охраняет. — И добавила: — Ну, нам пора, идемте.

Нешева пошла впереди, показывая дорогу, а заодно проверяя, все ли благополучно. Где-то рядом были и другие товарищи, скрытно обеспечивающие нашу безопасность.

Откровенно говоря, я и не предполагал, какой сложный путь нам предстояло проделать до квартиры, где должна была состояться моя встреча с представителем партизанского штаба. Сначала мы долго кружили по окраинам, затем петляли по разбитому городу: ныряли в какие-то закоулки, пересекали какие-то дворы, пробирались через какие-то развалины… Временами я даже начинал проявлять нетерпение: будет ли когда-нибудь конец нашему путешествию?

— Скоро, теперь уже скоро, подбадривала Георгица.

Все же я очень волновался. Ведь у меня в кармане лежала директива Георгия Димитрова, предназначенная для руководства Отечественного фронта, — четыре листка тонкой бумаги с машинописным текстом на болгарском языке.

Через много лет, посетив музей Георгия Димитрова в Софии, я узнал, что это был важнейший программный документ — циркуляр ЦК БКП под номером три, определявший цели и тактику борьбы болгарского народа против гитлеровских оккупантов и верных им монархо-фашистских правящих кругов страны. Документ призывал к мобилизации всех антифашистских сил перед лицом возможной открытой оккупации Болгарии гитлеровцами. «Путь для спасения страны, — говорилось в нем, — это вооруженное восстание. Силы для такого всенародного движения налицо. Это — народ, армия и повстанческие отряды».

Позднее я обнаружил в газете «Работническо дело» два письма нынешнего Председателя Государственного совета НРБ, первого секретаря БКП Тодора Живкова, бывшего в годы войны политическим руководителем Первой (Софийской) военной оперативной зоны. Эти письма (одно написано в мае, а другое — в июне 1944 года) были адресованы коммунистам и партийным руководителям отряда «Чавдар» и штабу Первой военной оперативной зоны. Тодор Живков развивал в своих письмах рекомендации и указания Георгия Димитрова, содержавшиеся в послании Деда болгарским патриотам.

Послание Деда и письма Тодора Живкова сыграли большую роль в организации партизанских отрядов и в дальнейшей борьбе Народно-освободительной повстанческой армии с гитлеровскими захватчиками.