Чекистские фантазии

Не будь, о богослов, так строг,
Не дуйся моралист на всех,
Блаженства всюду ищем мы,
А это уж никак не грех.
Нас как израильских сынов
Пустынный истомил побег,
И мы у неба просим яств,
А это уж никак не грех.
Людскую кровь не станем лить
Мы для воинственных потех,
Льем виноградную мы кровь,
А это уж никак не грех.

Ты, как осел или верблюд,

Кряхтя, тащи тяжелый мех,
Мы все, что давит — с плеч долой,
А это уж никак не грех.

— Мне кажется, что я ясно объяснил, кто мы и что нас не нужно опасаться, но в нашу компанию ты не лезь, мне не нужны люди, которые будут покушаться на мое положение, — прямо сказал пришелец.

Не откажешь, человек достойный и грамотный. Но почему он сразу стал опасаться меня как человек, не уверенный в своих силах и в своем авторитете?

— Так послушай же меня, — сказал я, — вернее — Саади:

О, человек! Ты клетка или сеть!
Душа как птица хочет улететь.

Но трудно птице улететь на ветки, —

Лишь улетит она — и снова в клетке.

Жизнь эту — миг — используй до конца,

Но дольше жизни миг для мудреца.

Над миром стал царь Искандер владыкой;

Скончавшись, потерял весь мир великий.

И он не мог, как ни был он велик,

Отдав весь мир, взять хоть единый миг.

Так все ушли, пожав плоды деянья,

От них остались лишь воспоминания.

— Вероятно, и я тоже подробно объяснил, почему я люблю быть один и что я не хочу никому подчиняться и не хочу стать великим начальником над людьми, и у меня как в суре 113 за каждой ночью приходит рассвет, — сказал я.

— Будем считать, что наш поединок закончился мирно, — сказал дервиш, — если будет нужна помощь, обращайся, я тебе всегда помогу.

Дервиши не стали у нас задерживаться и отправились дальше по своим, только им ведомым, делам.

— Мой толмач вас не понял, — сказал китайский старейшина, — но судя по виду вашему, ваши удары пролетели мимо цели, не причинив вреда никому.

— Ученые люди говорят, что добрая улыбка раньше была простым оскалом, предупреждающим, чтобы никто не вторгался во владения существа, оскалившего зубы, — ответил я. — И мою улыбку тоже оценили по достоинству.

Глава 21. Курултай

Через два дня нас стали обгонять караваны, сопровождаемые богато одетыми всадниками. Впереди каждого каравана мчались вооруженные всадники, сгонявшие путников с дороги криками:

— Дорогу благородному Кумык-хану и его сыновьям! Дорогу благородному Кумык-хану и его сыновьям!

Такие же гонцы были у всех ханов и путники считали за благоразумие раньше сойти с дороги.

Хотя в степи дорога там, куда упал взгляд, но еле заметная тропа является более почетной, чем ровная местность рядом. Посольство безропотно уступало дорогу.

— Ива гнется любому ветру, но вырастает выше всех и заросли ивы непроходимы ни для ветра, ни для человека. Так и Китай. Его сила в дипломатии, а не в гордости перед другими людьми на чужой земле. Лаской можно добиться больше, чем силой. Силу применяют в крайнем случае, когда нужно показать справедливость императора. Наши торговцы и целители сделают больше, чем армии мандаринов. И ты, дервиш, должен быть благодарен нам за то, что мы тебя приютили. Расскажешь своим единоверцам о нас, и мы тебя не забудем, осыпая тебя наградами за труды твои, — ласково философствовал китайский дипломат. — Мы тебя сделаем муаллим-баши в построенном нами медресе, где правоверные будут изучать деяния наших императоров и суть нашей философии, которой уже свыше четырех тысяч лет.

Я внимал этим речам, царапая узоры на своей палке, записывая содержание наших бесед. Воинственные племена Центральной и Средней Азии просто дети малые по сравнению с теми, кого я сопровождал в поездке.

Еще через день пути открылась граница Благородной Бухары и временный город на границе, украшенный юртами, шатрами, кибитками и бунчуками ханов и беков. Обычно ханы степи и пустынь предпочитают не встречаться, если такой необходимости нет. Либо их кто-то собирает, либо опасность их объединяет. Похоже, что собирался курултай.