Чекистские фантазии

Нет, я не храбрец, в боях не был, смерти в лицо не смотрел никогда. Видел публичные казни на площадях, на которых, кроме родных и близких осужденного, все были охвачены азартом массового зрелища, возможностью показать даме сердца или вельможному лицу свое мужественное отношение к чужой смерти, а в интересах политики — одобрение или осуждение этой казни.

В России говорят, что на миру и смерть красна. Ни одного человека я не видел, чтобы выходил покрасоваться перед людьми, перед тем как ему голову отрубят.

Есть в России один странный обычай. Когда ищут виновников массового сопротивления, зачинщики всегда остаются в стороне, неудобно их на смерть выталкивать. Поникшее головами общество ждет, кто же откликнется, чтобы избежать децимации населения, порки каждого десятого, как это делалось в далекие времена в Риме.

Наконец, выходил самый совестливый, падал в ноги перед толпой и просил разрешения пострадать за общество. Ему, конечно, разрешали. Потом, правда, укоряли: если бы не вылез вперед, то настоящих разбойников власть бы сама нашла. Дурак-то, мол, он и есть дурак.

Мне об этом думать ни к чему. Мне не придется мучиться, выслушивая приговор и восходя на лобное место. Меня спокойно и просто задушат во сне. Сегодня этот стражник приносит мне пищу, а ночью зайдет и придушит. Я этого и не услышу: какой сон снился, с тем сном и отойду в царствие небесное. Не разбойник я, поэтому мне и не положены народные «почести».

Я мысленно попрощался с Германией, в которой я родился и воспитывался в ордене Иисуса Христа. Брат-наставник учил меня, что в любой ситуации необходимо трезво оценивать все шансы и в критической ситуации всегда выражать готовность следовать всем указаниям того, кто в настоящее время распоряжается твоей жизнью и судьбой.

— Гнись как ветка, — говорил мой брат во Христе, — в какую сторону гнут, в ту и клонись. Помогай изгибу, иначе сломаешься. Посмотри на ветви ивы. В любую бурю мягкие веточки остаются целыми, потеряв несколько листьев. Могучие ветви ломаются и лежат около древа, высыхая и становясь дровами.

Никогда не говори обо всем, что знаешь. Под пытками говори самую-самую малость, оставляя самое интересное на потом. Доверься пытчику. Если он не убил тебя сразу, то значит, что ты ему еще нужен.

И сейчас я доверился Великому князю российскому, подсказав ему, что прикоснулся к великой его тайне, обрекая себя либо на смерть, либо на то, чтобы стать ревностным хранителем этой тайны. А, может быть, и управителем этой тайны.

Я не сказал Великому князю о том, что в фигурке дракона на ручке зеркала есть одна подвижная деталь — лапа дракона. Сдвинув ее, сделав лапу поднятой, мы превращаем дьявольское зеркало в обыкновенное, и наоборот.

Князю я передал обыкновенное зеркало. Не думаю я, что эта загадка будет им или по его поручению кем-то разгадана. Если это так, то через некоторое время меня вновь потребуют к князю.

Как я и думал, через тридцать дней меня потащили к князю.

Глава 11

Великий князь прохаживался в светелке в простой рубахе, подпоясанной красным шелковым шнурком. На столе лежало зеркало.

Я лежал на полу, боясь двинуться. За месяц я оброс бородой, волосы подросли и я был похож на тех людей, которые живут в лесу отдельно ото всех, и у которых обычно спрашивают совета, а, слушая, крестятся и отплевываются, как от бесовского отродья.

Подойдя ко мне поближе, князь присел на корточки, и спросил:

— Ну что, надумал, немчин, почему тебя до сих пор не удавили?

Еще походив вокруг меня, князь снова склонился и спросил:

— Хочешь жить? Тогда клянись, что будешь верен мне, аки пес, и в этом клянешься на крыже своем.

— Клянусь государь, — воскликнул я. — В руках твоих тайна великая, и сила великая, которую я буду беречь для тебя. Но надо до конца в ней разобраться, с добром она дадена, или со злом. А если со злом, то и сделать так надо, чтобы зло к тому воротилось, кто его хотел изделать. Доверь, государь, мне работу эту. Как ученый, так и слуга твой верный, прошу.

— А как мне верить, — спросил князь, — что ты не повернешь эту силу дьявольскую против меня? А как до людишек моих дойдет, что я с чернокнижием якшаюсь? Смута пойдет, и ее кровью тушить придется.

— Государь, — стал я доказывать ему, — знаю я, что при любом подозрении с твоей стороны, жизнь моя в твоих руках. Я не волен распоряжаться в своей судьбе, не волен и делать что-то по своему разумению. На время работы моей выдели мне помещение под рукой своей да с охраною надежной, а еще через месяц я доложу для тебя, что делать можно с этим зеркалом.

— А не обманываешь меня, немчин? — недоверчиво спросил князь. — Смотрелся я в это зеркало. Стекло полированное и только. Себя в нем хорошо вижу, и только.

— Позволь, государь, показать мне, что в этом зеркале и как устроено, — спросил я разрешения.

Князь пошевелил указательным пальцем, и охрана сняла с меня веревки.

Стоя на коленях, я размял затекшие руки, подполз к столу, взял зеркало, и, повернув несколько раз у себя в руках, незаметно нажал на кнопку.