Чекистский невод

– В самую точку, – кивнул Ильинский. – Не видели, не слышали – даже если видели и слышали. Просто связываться не хотят, о собственном покое пекутся. Сознательные случаются, но сегодня мы таких не видели. Может, и правда, все прошло незаметно – квартира угловая, первый этаж, стены толстые. И по подъезду после полуночи народ уже не шастает. Спокойно вошли, постучали, хозяин открыл…

– Как обнаружили тело?

– Почтовый ящик прохудился, газеты вываливаются. Их лет сто уже не меняли. Соседка со второго этажа шла, подобрала газеты да лично решила занести. В звонок позвонила, никто не открыл, стала под дверь прессу прилаживать – та возьми и отворись. Покричала, позвала соседа – тот молчок. Ну, обеспокоилась, вошла… потом самой пришлось «скорую» вызывать. Весь подъезд от ее криков сбежался… Послушайте, а что происходит? – нахмурился Ильинский. – Убили какую-то серую личность, но раз вы здесь… значит, не такая уж серая?

– Эх, капитан, хотелось бы все тебе рассказать, – Михаил усмехнулся, – да не могу, долг не позволяет. В общем, вы распутывайте это дело. Появится результат – шумни. А мы тоже со своей стороны попробуем покопаться…

До машин пришлось идти через весь двор. Михаил курил у открытой дверцы, а Косых насиловал мудреную телефонную систему, занимающую чуть ли не половину салона. Штука неудобная, зато всегда на связи. Он дозвонился до абонента, выслушал информацию. Когда Кольцов, докурив, сел в машину, тот уже кое-что знал.

– Итак, Озинский Владимир Михайлович, пятьдесят восемь лет, в восемьдесят первом году по болезни вышел на пенсию, имея льготы, выслугу лет и так далее. Имел право, короче говоря, по советскому законодательству. Были проблемы с печенью, почками, сердцем… там полный ливер. До выхода на пенсию трудился в течение четырех лет заместителем начальника режимного отдела Объекта-220…

– Серьезно? – встрепенулся Кольцов. – Любопытно…

– Да, любопытно, – согласился Косых. – Если не учитывать, что здесь половина населения трудится или трудилась на режимных объектах. Это, знаешь ли, не показатель, Михаил. В общем, Озинский досрочно вышел на пенсию, отдал, так сказать, свой долг Родине. Остался в Балаклаве. Семью к тому времени растерял – жена скончалась от рака крови, сын уехал поступать в Челябинск да там и остался. Озинский вел тихую жизнь пенсионера. Кстати, характеристики с последнего места работы самые положительные…

– Стоп, – перебил Михаил. – А теперь давай фантазировать. Представим, что Озинский – один из наших «спящих» агентов…

– Неслабо так его разбудили… – почесав переносицу, недоверчиво сказал напарник. – По мне, так пусть и дальше бы спал…

– А ты рассуждай. Сколько лет строится Объект-220? Примерно шесть лет, так? И не примерно, а точно. С семьдесят седьмого года. То, что объект интересен западным разведкам, даже не обсуждается. Озинский вербуется, допустим, в том же году или в следующем. Подкупили деньгами, или имеет претензии к нашему строю. Или погряз в некоем компромате. Дает согласие работать на Запад, и его временно оставляют в покое. В то время и здоровье было крепче, и планы на дальнейшую жизнь имелись. Что дальше? Неприятности в семье, проблемы со здоровьем, досрочный выход на пенсию – о чем кураторы, разумеется, не знали. Почему именно сейчас потребовалось будить «спящую» публику, оставим за скобками – не знаем. Возможно, причина в скорой сдаче объекта. Озинский, безусловно, обладал нужными знаниями. Прибывают вчера ночью – и полная невезуха. Агент уж два года на пенсии, доступа на объект не имеет, все, что знает, – устаревшая информация. Не думаю, что он гнал взашей своих гостей, кричал, что отказывается от всех договоренностей, что настучит в КГБ. При жизни Владимир Михайлович был не дурак. Впустил, напоил чаем, обрисовал создавшуюся ситуацию, попросил оставить его в покое и дал обещание, что никому о них не скажет. Детский сад, короче. Решение о ликвидации принимали на месте. Фигура никчемная в плане шпионской деятельности. И потенциально опасная. Таких «хвостов» разведка не оставляет. Несостоявшегося агента ликвидировали и тихо удалились. Теперь пойдут еще к кому-то – уверен, что Озинский был не единственный завербованный… Как тебе такая фантазия?

– В плане рабочей версии сойдет, – допустил Косых. – Но мы не продвигаемся. Искать эти «посеянные семена» бесполезно, следует заняться поисками троицы «подводников» – есть надежда, что они засветились или засветятся. Им ведь нужно где-то жить, иметь убедительную легенду на случай проверки…

– А также усилить меры безопасности на упомянутом объекте. То есть о данном факте доложить полковнику Науменко. А он пусть действует дальше по инстанции. Случай единичный, мы точно не уверены, что противника интересует именно Объект-220. Но есть вероятность…

Он вздрогнул – в салоне сработала система «Алтай». Косых тоже дернулся, схватил трубку. Доносился отдаленный взволнованный голос абонента.

– Да, Матвей, что случилось? Мы на месте происшествия… – Капитан покосился на спутника, облизнул губы. – Да, он рядом, передаю… – Николай сунул майору телефонную трубку.