Чекисты

Николай Иванович к концу августа 1941 года оказался в деревне Усть-Ручьи под Ленинградом, в одном из рыболовецких колхозов. В осеннюю непогоду, под вражеским огнем бороздили воды Финского залива рыбацкие лодки. Рыбаки делали все, чтобы помочь ленинградцам в их тяжелой борьбе с врагом.

Но никогда Савельева не покидала прежняя мысль — получить в руки оружие, бить им врага. И вот как-то в Усть-Ручьи приехал знакомый чекист Иван Федорович Завьялов. Они знали друг друга еще до войны. Встретившись с Завьяловым, Николай Иванович выложил ему начистоту свою мечту — стать солдатом, получить оружие.

— Если уж никак нельзя на фронт, — добавил он в конце беседы, — то я бы мог пригодиться там, за линией фронта.

— Вы имеете в виду разведку в тылу противника? — осторожно переспросил Завьялов.

— Да, — твердо ответил Савельев. — Ведь если направить меня на Сойкинский полуостров, я там каждую кочку знаю. А главное — людей, которым верил всегда и верю теперь.

Подумав, чекист ответил, что он доложит об этом разговоре в Ленинград, и если получит «добро», вызовет Николая Ивановича на Литейный для новой встречи.

И вот Николай Иванович в кабинете Завьялова. Поздоровавшись, они сразу заговорили о деле — важном и очень непростом. Завьялов честно предупреждал собеседника, что работа в тылу врага трудна и таит в себе множество неожиданностей, а рыбак с побережья с той же прямотой ответил:

— Я все продумал. Знаю, что не к теще на блины прошусь. Но буду я в родных краях не одинок. Там осталось много хороших людей, которые не смогли эвакуироваться. Они помогут мне. А если дать им оружие да направить их борьбу в нужном направлении — и сами станут бить фашистов. Задания, даже самые сложные, будут выполнять честно, по совести. Так и скажите вашему начальству: Савельев не подведет!

— Хорошо, Николай Иванович, ваши доводы кажутся мне убедительными.

Предложение рыбака было принято чекистами.

И началось обучение его методам работы в тылу противника. Николай Иванович был учеником старательным, он внимательно прислушивался к советам своих учителей-чекистов.

Вместе с ним готовились к работе в тылу противника еще два разведчика. И вот сформирована разведывательная группа из трех человек. Определены задачи. Это и сбор разведывательных данных о противнике на оккупированном Сойкинском полуострове, и установление прочных связей с советскими патриотами, проживающими на этой территории, и подготовка к созданию базы для дальнейшего развертывания боевых действий против фашистских захватчиков. Разведчикам также предстояло найти пути перехода линии фронта.

Последние слова, последние напутствия, и группа в морозную мартовскую ночь 1942 года с Ораниенбаумского плацдарма вышла в ледяную даль Финского залива. Разведчики были тепло одеты, в маскхалатах, плечи им стягивала тяжелая поклажа с боеприпасами и продовольствием. В торосах лыжи то и дело натыкались на твердый лед, иногда проваливались в снег. Зато на ровных местах скользили быстро.

Уже в предутренних сумерках разведчики повернули к берегу, незамеченными поднялись на него и, не мешкая, юркнули в лес. Уйдя в глубь его, подальше от населенных пунктов, группа остановилась на отдых. А к вечеру Николай Иванович один отправился в свою первую разведку. Двум своим товарищам, оставшимся на месте, Савельев дал задание: с соблюдением всех предосторожностей, разведать окружающую местность и оборудовать землянку для отдыха.

— Вернусь через пять суток, — сказал на прощание командир, — ждите.

Март на исходе, а зима не сдается. Ночами крепко подмораживает, и снег лежит почти нетронутый, чуть ноздреватый. «Ну, и на этом спасибо, — думал Савельев, — на лыжах идти легче». А путь у него был неблизкий. И все лесами в обход натоптанных дорог. Помогало, что местность была родной, знакомой. Вот открылась в лесу заснеженная поляна. Савельев ее помнит: сколько раз бывал здесь, отдыхал вон под той сосной. Залитая голубым лунным светом, она казалась теперь чужой и таинственной. А это что мелькнуло у поваленного дерева, никак зайчишко? Точно, он самый. Жирует косой, лакомится осиной. Почуяв неладное, зверек встал на задние лапы, прислушался. Савельев тихонько кашлянул. Зайчишку как ветром сдуло. Николай Иванович невесело усмехнулся: ишь ты, кашля боится, а к стрельбе привык! Да и как не привыкнуть? Днем и ночью немцы обстреливают Ленинград. Бьют с побережья, с Вороньей горы…

Временами разведчик выходил на лесные опушки, к шоссейным дорогам и железнодорожным магистралям, к поселкам и деревням. И всюду наблюдал, наблюдал, делал записи в книжечке. И хотя сведений было много, Николай Иванович был неудовлетворен ими. Конечно, он успел заметить и патрулирование побережья залива автоматчиками, и большие дзоты с крупнокалиберными пулеметами у деревень Стремленье, Старое Карколово, Криворучье, Ловколово. Установил, насколько интенсивно движение эшелонов, заметил бронепоезд. Но ведь этого было мало. Не за тем его посылали сюда! Разведчик понял: передвигаться по Сойкинскому полуострову нелегко, все деревни густо нашпигованы немцами.