Чекисты

Но дело знает. Покой начальника стережет. Бумаги и кофейник с чайником подогреты. И всегда на работе, пока руководитель на месте.

Прождал я минут десять. И вот Гаевский соизволил меня принять. Был он недоволен, надут и раздражен.

– Присаживайтесь, Ермолай Платонович, – указал он на стул. – По какому поводу вы настаивали на встрече?

– Товарищ майор. Надо что-то с начальником аэроклуба Соболевым решать.

Он уколол меня взглядом:

– А что мы должны решать?

– Обвинения несостоятельные. Фактически оговор или доносы тех, кому он прищемил хвост. Человек в области уважаемый. Его и в Москве знают.

– Знают, – скривился Гаевский. – Теперь уже очень хорошо знают… Вон…

Он протянул бумагу.

Копия коллективной телеграммы комсомольцев города, членов аэроклуба. О наветах на любимого героя и учителя Соболева. Комсомольцы спрашивают, как же так, учил летать, Родину любить, и теперь что, выходит, врал? Комсомольская просьба – присмотреться не к начальнику аэроклуба, а к тем, кто на него напраслину возводит. И адрес – Председателю впервые избранного Верховного Совета СССР Михаилу Калинину. Мол, представителю народа от самого народа.

Ха, а ведь сработало. Лишь бы Гаевский не докопался, кто все это затеял. А затеяли и исполнили мы с Фадеем через доверенных лиц. Но не докопается. У него просто возможностей таких агентурных нет.

– Так правда же написана. Вот, – я протянул агентурную записку, где мой агент сообщал имена тех, кто инициировал доносы, сводя личные счеты с Соболевым. – А вот папочка с проверками по предыдущим доносам.

– У нас нет доносов. У нас сигналы неравнодушных граждан… Вы уверены, Ермолай Платонович, в невиновности Соболева? Учитывая ваше давнее тесное знакомство.

Наверняка Грац наплел про знакомство. Топит он меня. Но топилка не выросла.

– Учитывая наше давнее тесное знакомство, я уверен на сто процентов в его преданности нашей советской власти. Ручаюсь за него.

– Головой? – прищурился начальник УНКВД.

– Головой.

– Как вы просто ручаетесь. Только голова одна, а слетают они сейчас быстро. Я вам в очередной раз говорю – заносит вас в мелкобуржуазный либерализм… Ладно, посмотрю, что можно сделать, – он взял папку с рассмотрением прошлых доносов. – Что-то еще?

– Материалы заведения агентурного дела «Фейерверк».

Гаевский установил порядок, что все агентурные дела – заведения и прекращения, по которым я имел право подписи, проходили только после его автографа. Не «утверждаю», не «разрешаю» – утверждал и разрешал я. А просто закорючка – вроде как бы ознакомлен, но ответственности не несет.

Это были материалы на подпольную антисоветскую группу, свившую гнездо на «Пролетарском дизеле», в которую входил комсомолец Кирияк.

Лицо Гаевского стало совсем кислым.

– Какой-то мелкий уголовник сказал, выторговывая себе жизнь, что комсомолец Кирияк взорвал котел. И вы делаете выводы, что это группа, которая взорвет и весь завод. Притом что с котлом вроде все ясно.

– Уж поверьте, что-то там будет. Вокруг завода идет нехорошее движение.

Гаевский прочитал предварительные материалы – справки-меморандумы, выписки из АС (агентурных сообщений), план мероприятий по делу, морщась, будто от зубной боли. Не любил он глубоких разработок. Ему больше нравилось выписывать ордера на обыски и аресты. Там все просто и ясно. А здесь – одна морока, и неизвестно еще, чем кончится.

Зазвенел внутренний телефон. Гаевский снял трубку. В ней зажурчал слышный даже с моего места голос секретарши.

– Пусть заходят, – кивнул Гаевский.

Вошел Грац со своим заместителем и правой рукой, младшим лейтенантом Опанасенко. Оба в форме, как на парад. У начальника следственной группы под мышкой толстая папка с документами.

– На подпись, товарищ майор, – воодушевленно воскликнул Грац и шмыгнул носом. – Срочно.

– Срочно так срочно. Сейчас закончим с товарищем Ремизовым.

По его приглашающему жесту посетители расселись на стульях вдоль стенки, выпрямив спины – позы дисциплинированно-подобострастные.

Гаевский пролистал документы агентурного дела. Поставил где надо свои закорючки.

– Тут кандидат во вредители нарисовался. Такой Кирияк на «Дизеле». Не слышал? – повернулся он к Грацу. – Говорят, котел в прошлом году подорвал и дальше взрывы планирует.

Я едва не вспылил. О чем он думает, черти его дери! Вот так расшифровать фигуранта, даже перед своими сотрудниками, но которые занимаются другими делами! Как бы нет тайн от товарищей по оружию?

– Слышал, – вдруг объявил Грац. – Комсомолец активный. Давал полезные показания на подозреваемых. Вот не чую в нем врага. А на врага у меня нюх ого-го.

– Враги не пахнут, как и деньги, – хмыкнул начальник УНКВД. – Ладно, поглядим, посмотрим.

Отодвинул ко мне документы, намекая, что разговор закончен. И кивнул на кипу следственных бумаг:

– Ну, чего вы тут мне принесли?

Я вышел и, спускаясь по лестнице, зло процедил под нос:

– Агроном, леший его задери!

Какие-то нехорошие чувства меня терзали…

Глава 4

Свершилось! Выборы в Верховный Совет РСФСР прошли! Победил, понятное дело, со стопроцентным результатом сталинский блок. Других и не было.