Чекисты

Теперь уже двое — Аракелов и Коканбаев — перебирали серию совпадений по ранее совершенным преступлениям. В местности Палван-Арык десять неизвестных ворвались в чайхану, где ограбили шестнадцать человек посетителей, убив при этом чайханщика Сабирджана Арабаева. На Обсерваторской пятеро вооруженных ограбили дом владельца кожевенного завода Каримджанова. Двое сыновей потерпевшего оказали сопротивление налетчикам и были ранены. Один из них скончался. Отмечено еще четыре-пять аналогичных случаев. И во всех из них неизменно участвовало от двух до пяти человек, одетых в кожаные куртки. Другая особенность тоже не менее разительная: среди грабителей был один кавказец, в том числе и при нападении на дом Максимовой.

Сомнений быть не могло: это одна и та же организованная шайка. Принимавшиеся меры розыска по приметам ничего не дали. Напрашивался вывод, что преступники надевают кожанки только ночью, при нападениях, а затем переодеваются.

У Цируля появился на столе с десяток оперативных документов, подтверждающих, что факты искажались с определенной целью. Представленная им в правительственные и партийные органы правдивая информация нашла свое место на страницах официальной печати. В одной из статей специально для того, чтобы дать правдивую информацию населению, были перечислены все ценности, обнаруженные после убийства и сданные в банк. Одновременно в публикации указывалось: «Уголовный розыск напал на след преступников и ведет их усиленное преследование».

...Цируль распорядился срочно вызвать начальника управления охраны старого города Бабаджанова, а когда тот прибыл, то все, кто был приглашен, уже собрались.

Пробежав бегло еще раз несколько оперативных документов, Цируль посмотрел на собравшихся.

— Какую преследуют цель при игре в бильярд? — спросив это, он остановил свой взгляд на Аракелове.

Тот понял без намека:

— Не проиграть...

— А если быть предельно точным? — шутливо, но в серьезной форме переспросил он.

Аракелов перефразировал:

— Чтоб выиграть.

— Так оно точнее и надежней, — согласился Цируль, пояснив далее: — после первого удара шары беспорядочно рассеялись по бильярдному столу, и тот, кто берет инициативу в свои руки, несомненно старается с последовательной продуманностью выбирать дальнейшее решение с таким расчетом, чтобы с наименьшими ошибками и промахами загнать их в положенное место. Какое в этом случае должно быть обязательным условие?

Аракелов догадался:

— Правильно выбрать последовательность ударов.

— Как это практически будет выглядеть здесь? — указал он едва заметным жестом на оперативные документы, что лежали на его столе.

— Мне кажется, более удобно начать с удара по восьмерке, под которой у нас зашифрована шайка «Абрека». Затем перейти к Муфельдт...

— Твое мнение, Александр Степанович? — взглянул Цируль на Пригодинского.

— Такое же.

— Как по-твоему, Георгий Иванович?

— Верное решение, — согласился и Лугин.

— А что думает Бабаджанов?

— Я бы рискнул одним махом загнать их...

— Кого конкретно?

— Муфельдт-пуфельдт, Абрек-мабрек, Хан-пан и прочая шара-бара, — пояснил Бабаджанов, предлагавший еще накануне действовать немедленно во избежание новой волны убийств и вооруженных налетов.

Цируль поправил поясной ремень.

— Я, конечно, понимаю Бабаджанова, — примирительно заметил он. — За каждым мнимым шаром ему ясно видны кровавые руки, невинные жертвы. В нем горит справедливое желание обезвредить негодяев как можно скорее. Возразить ничем не могу... Но как быть с наломанными дровами, если вдруг мы окажемся перед их поленницами?

Человек решительный и беспощадный к врагам революции, Бабаджанов был далек от намерений выйти за рамки революционного правосознания, однако в таких, из рук вон выходящих случаях, усматривал непростительное промедление. Тем не менее он всегда при детальном анализе совокупностей обстоятельств прислушивался в конце концов к Цирулю, которого высоко ценил, уважал как старого большевика с большим партийным стажем. Бабаджанов убеждался в этом уже не раз, когда принимал то или иное ответственное решение. Цируль всегда советуется, выбирает из высказанных предложений более приемлемое, добавляет что-то свое и предлагает в таком законченном виде к реализации.

Прослушав и взвесив все, о чем только что говорилось, Цируль пояснил уже конкретно: