Чекисты

Поднятые по тревоге роты второго латышского полка ночью пришли с Ходынского поля на Страстную площадь — туда, где ныне стоит бронзовый Маяковский[23]. С этого рубежа двинули к Трехсвятительскому переулку, к логову мятежников.

А когда делегаты снова собирались на съезд, второй латышский полк без передышки двинул на северо-восток, на Волгу — громить мятеж, поднятый эсерами и в Ярославле. Там настигли красноармейца Адамовича две пули. Он «разъяснил» фельдшеру, что раны — пустяковые, и вернулся в полк, ставший гарнизоном в Кремле.

Здесь в октябре 1918-го ему вручили партийный билет. А в декабре полк двинул на запад — дал бой немцам. Оккупанты, нарушив перемирие, торопились отхватить побольше советской земли. Казалось, все рассчитали, обеспечили перевес, и «железная» дивизия дрогнула под ударом латышских стрелков, начавших контрнаступление. На Ригу!

Здесь, пожалуй, и нашел свое призвание красноармеец Михаил Адамович. Разведка!

Однажды командир полка развернул перед ним карту. Острый карандаш, едва касаясь бумаги, пересек линию фронта и, очертив глубокую дугу, вонзился в силуэт старого замка. «Штаб противника», — лаконично пояснил командир.

Маленький отряд вышел под вечер. При свете заходящего солнца разведчики успели разглядеть батарею на закрытой позиции, потом — тянувшийся к линии фронта немецкий батальон и с ним — роту кулацкого ополчения. А к полночи отряд добрался до замка. Это был глубокий тыл — окна светились, слышалась музыка.

Они ворвались в праздничный зал и в толпе оцепеневших гостей мгновенно разыскали вражьи мундиры. Трехминутная перестрелка, и отряд — без потерь! — исчез в ночи.

А утром весь полк вышел в тыл батальона с приданной ему ротой, разбил батарею и, пока немецкие резервы дожидались приказов из основательно потрепанного штаба, пробился к тому самому замку, который «запирал» дорогу на Ригу.

Свидание с родным городом было коротким. Шел девятнадцатый год. Второй год Советской власти... Угроз не перечесть. И приходилось то и дело менять направление, парируя ту опасность, которая становилась главной. Вот тогда-то и довелось латышским стрелкам познакомиться с доброй сотней городов — на юге и севере, на западе и востоке.

На востоке от Москвы в Саратове принял свой следующий бой разведчик Михаил Адамович.

...Штаб мятежников собирался в доме богатого лесопромышленника — добротном, хмуром, тихом, с вечно закрытыми окнами. То были весьма пестрые собрания: над картой города склонялись и полковник царской армии, и «левый» эсер, и анархист в матросской робе с непременным маузером на боку, и даже перебежчик. Ему, бывшему прапорщику, а ныне командиру взвода, отводилась особая, ключевая роль: арестовать штаб запасной армии юго-восточного фронта.

— Задача ясна, прапорщик Колесников?

— А он не прапорщик. И не Колесников.

В дверях стояла машинистка из штаба армии.

Он развел руками, приглашая остальных оценить шутку. А было не до шуток. Это тихая, исполнительная машинистка печатала секретные документы штаба. Она терпеливо разбирала самые неряшливые почерки. И вчера, приветливо улыбнувшись, взялась перепечатать срочное донесение «прапорщика».

«Прапорщик» стоял у окна. Быстрым взглядом оценил — заколочено. И потом — второй этаж. А матрос уже доставал из кобуры свой маузер: «Чекист?»

И тут послышалась неповторимая дробь — поступь солдатского строя.

Рванул на себя окно, разодрал створки и, не чувствуя порезов, махнул в проем. Не удержался на ногах, сразу вскочил: «Товарищи! Здесь враги!»

Рота сбилась с ноги... Слава богу, сами заговорщики подтвердили слова этого парня, свалившегося с неба: первая же пуля, посланная из распахнутого окна, вонзилась в плечо Адамовича. Он упал, снова поднялся: «Окружить дом!» И рота пошла на штурм.

На этот раз он не столько разведал, сколько упредил мятеж. Не всех заговорщиков удалось взять. И хотя разведчика хвалили за решительность, он досадовал.

В штабе толковали: «Кто мог предположить и предвидеть...» А чекист Адамович молча слушал товарищей, вглядывался в их усталые лица и думал: «Что же сталось бы с ними, не окажись там случайно рота?»

Нет, случая не следует упускать.

Но нельзя и на случай надеяться. И не сваливать на «случай» причины своих неудач.

...Генерал Улагай лично инструктировал в Константинополе эмиссаров, отправлявшихся на Кубань. На рыбачьем паруснике — из Трапезунда к кавказскому побережью. Оттуда в тихую станицу X. , в дом бывшего полковника царской армии, отбывшего наказание, прощенного... Напомнил сигнал: на веревке две пары белья. Иначе не переступать порога. А в Майкопе на конспиративной квартире будет светиться лампа под зеленым колпаком.