Чекисты рассказывают... Книга 1

— Я тоже считаю, что это пока загадка. И меня и вас учили стратегии и тактике врага. Имеются здесь проверенные десятилетиями формулы. Разведчик, прибывший с заданием вражеского центра, не станет заниматься, ему не позволено заниматься таким делом, как подбрасывание листовок. Это — классика. Но мы можем предположить, что Зильбер — разведчик, которого начальство обязало включить в сферу своей деятельности то, что принято называть идеологической диверсией. И вот извольте, — и генерал ткнул пальцем в ловко закамуфлированные газетные листы. — А теперь перейдем от всяких теоретических изысканий к сугубо практическим. Я вас попрошу, Александр Порфирьевич, взять все материалы, относящиеся к фальсифицированной газете «Футбол»... И в студгородке и в Подмосковье. По почерку видно, что эта диверсия направлялась одной и той же рукой. В ближайшее же время я должен получить от вас план операции.

Мы обнаружили «газету» по одиннадцати адресам. Но у нас нет уверенности, что размах диверсии ограничивается этим. Может, следует опросить кого-нибудь из получателей «газеты». Кого? Установите... Опрос людей по этому делу проведите сами...

— Будет сделано. Я представлю вам подробный план операции. Разрешите идти?

— Это еще не все. Настораживают противоречивые сообщения Бахарева. Умный, образованный малый, но увлекающийся.

— Я ему, Василий Михайлович, не раз советовал — время от времени остужать свою голову.

— Шутки шутками, Александр Порфирьевич, а молодого человека, видимо, нет-нет да и, как вы правильно заметили, заносит из одной крайности в другую. Кстати, у вас нет сомнений... как бы это деликатнее выразиться... — Крылов запнулся, но Птицын понял его.

— В его полной объективности? Вы это имели в виду?

— Ну хотя бы и это, — оказал генерал.

— Я ручаюсь за Бахарева, — резко отрубил Птицын.

— Не надо распаляться. Вашего поручительства не требуется. Но человеку свойственно человеческое. Силу чувств никогда не сбросишь со счетов. Согласны? То-то же. Теперь давайте разберемся в предложенных вами вариантах. Я позволю себе заметить, что они еще не подкреплены в достаточной мере фактами. Ваше мнение, — обратился он к Крылову.

— Да, пожалуй... Пока именно только предположения, хотя и весьма основательные. Бахарев старается со скрупулезной точностью определить: это — за, а это — против...

— А рисунок получился действительно сложный: мазками, — ни к кому не обращаясь, заметил Птицын.

— Вот именно, — продолжал Крылов. — Что касается Аркадия Семеновича — не спешим ли с выводами? А между тем одна персона осталась пока в тени. В деле фигурирует, а о ней мы мало что знаем.

— Вы имеете в виду Ольгу? — уточнил Птицын.

— Да.

— В институте о ней дают самые лестные отзывы. Активная общественница. Как-то на курсовом собрании резко выступила против группы крикунов. Выступила и дала такого жару, что крикуны сразу притихли... Хорошо зарекомендовала себя на практике, в коллективе поликлиники. Мать ее связана с участниками движения Сопротивления...

— Почему же вы считаете возможным подозревать ее? Только потому, что она иностранка? — спрашивает Клементьев, и губы его сжимаются в узкую полоску.

Птицын молчит. Его самого беспокоит этот вопрос.

— Так как же, Александр Порфирьевич? — продолжает допытываться генерал.

— По нашим данным, в катехизисе так называемых добродетелей этой иностранной студентки едва ли не главным пунктом является грим.

— Как прикажете понимать?

— Это женщина с искусным гримом на лице и на душе...

— Опять из сферы предположений. А факты?

— Есть и факты, над которыми нельзя не задуматься. Мы с Бахаревым терялись в догадках: откуда Зильбер узнал, что Марина пошла со своим знакомым в ресторан «Метрополь»? Вряд ли это случайная встреча. Кто мог навести туриста на след? И вспомнили. Когда молодежь возвращалась со студенческого вечера и Бахарев предложил пойти в «Метрополь», только два человека слышали его слова — Ольга и Владик. Герта со своим кавалером ушла далеко вперед. Владика я исключаю. Остается Ольга.

— Довод не очень серьезный, но все же... Тем более важно увидеть эту девушку, как вы выразились, без грима.

— Но есть и другой довод: на пути к «Метрополю», оставшись вдвоем с Бахаревым, Марина сказала, что ей надо позвонить маме и предупредить ее, что она поздно вернется домой. В будке телефона-автомата девушка задержалась недолго.

— Ну и что же?

— По наведенным справкам, в этот вечер матери Марины дома не было, она дежурила в больнице. Очередное дежурство, о котором дочь не могла не знать.

— Ну и что же?

— Если мама на дежурстве и не знает, когда дочь вернется домой, к чему предупреждать ее по телефону? Судя по всему, Марину никак не отнесешь к числу дисциплинированных дочерей. Да и не так-то легко — мы и на этот счет наводили справки — дозвониться дежурному врачу, когда больные еще бодрствуют.

— Значит, снова Марина?

Птицын молча пожал плечами и развел руками.