Чекисты рассказывают... Книга 1

Сергеев не стал затягивать переезд из гостиницы на квартиру. Это заняло у него не больше часа. Вслед за новоселом появился Ходжа Али в сопровождении двух носильщиков. Они принесли радиоприемник и одеяло в шелковом чехле. Ходжа Али подошел к кровати, сбросил с нее хозяйское одеяло, постелил свое. Появился владелец дома со столиком, поставил его в простенке, на него установил приемник.

— Как я должен оплатить эту услугу, агаи Ходжа Али? — спросил Сергеев.

— Какая услуга? Через несколько месяцев приобретете все эти вещи сами, а мои вернете. Ваша благодарность будет для меня наградой.

— Нет, агаи Ходжа Али, я не могу принять это безвозмездно. Вы поставили меня в затруднительное положение.

— За добро, сделанное людям, аллах воздаст во много раз больше, — улыбнулся Ходжа Али. — Вы гость. По нашим обычаям, я обязан помочь. Откажетесь — обидите. Когда-нибудь вы тоже сделаете мне одолжение. Эти вещи лишние у меня в доме. Я не причинил себе никаких неудобств. Идя к вам, мысленно даже сравнил себя с купцом, который «пролитое масло пожертвовал на лампаду в гробницу Имам-заде», — и Ходжа Али звонко рассмеялся.

* * *

В торгпредстве шел ремонт, и Сергееву пришлось работать в большой комнате, сплошь заставленной столами. Там разместилась бухгалтерия и часть планового сектора. Стоял стрекот арифмометров, стук костяшек счет, а в одном из углов, словно вперегонки, трещали две пишущие машинки. Даже в кабинет Лидии Александровны поставили стол заведующего плановым сектором, но он был в командировке и на его месте сидела одна из экономистов — Оля Кузина, веснушчатая и курносая девушка лет двадцати двух. Она вместе с Лидией Александровной снимала в городе квартиру.

Оля неожиданно перестала щелкать на счетах и сказала:

— Лида, а новый бухгалтер — интересный мужчина. Орлиный нос и точеные черты лица, он похож на патриция. Такой важный, сосредоточенный, мало с кем говорит...

Лидия Александровна рассмеялась:

— Что это тебе пришло в голову такое историческое сравнение?

— Я вчера только закончила «Спартака».

— Ну, тогда понятно. Патриций не патриций, а лицо у него интеллигентное, умные и печальные глаза. А вообще мне кажется, не такой уж он важный и молчаливый, может быть, еще стесняется, кругом новые люди. Кстати, Оля, если тебе не трудно, попроси его зайти ко мне. Надо узнать, как он устроился.

Оля отодвинула счеты.

— Лида, я зайду к Наташе, хочу договориться о завтрашней поездке на посольскую дачу в Заргянде.

Лидия Александровна молча кивнула головой. Оля вышла.

— Как вы устроились, Яков Васильевич? — спросила Лидия Александровна вошедшего Сергеева. — Садитесь.

— Сносно, хотя есть большое «но», — сказал Сергеев. — По вечерам в течение часа или двух из соседней комнаты несется детский визг и плач, словно туда собрали всех мальчишек и девчонок с ближайших улиц и лупят их. Затем все стихает и дом погружается в полнейшее безмолвие.

— Вы спрашивали у хозяина, в чем дело?

— Конечно. Он разводит руками: «Спать детей укладываем», — говорит. Я уж не спросил, сколько же у него детей.

— Надо менять квартиру.

— Я думаю об этом. И далековато от торгпредства.

— Успели посмотреть город?

— Никак не соберусь. Да и трудно пока ориентируюсь.

— Если хотите, покажу вам музей, — как-то торопливо сказала Лидия Александровна и смутилась. — Я уже была в Этнографическом, в Музее изящных искусств и драгоценностей. Но я с удовольствием побываю там еще раз.

— Буду благодарен, — сухо ответил Сергееве.

Лидия Александровна поспешила заговорить о делах. Украдкой она рассматривала Сергеева.

О нем мало было известно. В кабинете заместителя торгпреда он рассказывал, что служил в армии, но после тяжелого ранения на финском фронте принужден был демобилизоваться. Был ли он женат? Какое ранение ему пришлось перенести? И много еще других вопросов хотелось задать Лидии Александровне. Почему, собственно, она так заинтересовалась этим человеком? Обычное женское любопытство? Но однажды она поймала себя на том, что подсчитывает, сколько дней осталось до воскресенья, когда они условились пойти в Музей изящных искусств.

IV

Когда начальник отдела НКГБ Азербайджана Кулиев, смуглый курчавый сорокалетний крепыш, вошел в кабинет заместителя наркома Румянцева, тот стоял у окна и смотрел на улицу, привлеченный редким для Баку явлением — в ноябре шел дождь со снегом.

— Это вы, Мехти Джафарович, садитесь. Я как раз хотел обсудить с вами один вопрос. — Румянцев направился к своему столу: — Обратили внимание на погоду?

— Что-то невероятное.

— А не чувствуете по фактам, с которыми мы сталкиваемся, что ближайшее время принесет нам еще более невероятное, только не из области погоды.

— Да, Сергей Владимирович, время тревожное.

Мехти Джафарович вынул из папки и разложил небольшую схему, вычерченную карандашом.

— Вижу, догадались, какой именно вопрос меня интересует, — улыбнулся Румянцев.

— Для наглядности я решил по всем нашим данным составить схему. Так быстрее можно разобраться в деятельности немецкой разведки в Иране.

— Добро, добро, — приговаривал Румянцев, рассматривая схему.