Чекисты

Военно-фашистский мятеж в Испании начался 18 июля 1936 года. 3 августа того же года в Москве на Красной площади состоялась многотысячная демонстрация. Люди несли плакаты: „Дело испанского народа — наше кровное дело!“, „Протянем руку помощи испанскому народу!“ Стотысячный митинг солидарности с испанскими антифашистами состоялся на Дворцовой площади в Ленинграде. Многолюдные демонстрации прошли и в других крупных городах. Начали собирать деньги для испанцев, по радио передавались сводки испанского командования. Советский Союз присоединился к соглашению 27 европейских стран о невмешательстве, и почти одновременно с началом деятельности Лондонского комитета по невмешательству были установлены дипломатические отношения между Испанией и СССР. Наша страна стала помогать испанским республиканцам вооружением, продовольствием, медикаментами. Соглашение не запрещало также выезда добровольцев, и по многократным просьбам Испании Советское правительство разрешило выезд в Испанию добровольцев — военспецов, в которых остро нуждалась республиканская армия,

…„Совершенно секретно. Начальнику… отдела УГБ НКВД УССР майору государственной безопасности… рапорт. Имея опыт разведывательной работы и руководства специальными и боевыми операциями… и теоретический опыт партизанской борьбы и диверсий… прошу Вашего ходатайства о командировании меня на специальную боевую работу в Испанию… Н. Прокопюк. 4 апреля 1937 г. Киев“.

Выезд разрешили, и 1 июля 1937 года Николай Архипович прибыл в Испанию. Добирался поездом до Франции, оттуда на автомашине — через Пиренеи до Барселоны.

Здесь, в Испании, к тому времени уже воевало немало прославленных советских чекистов, причем у каждого было свое условное имя. Григория Сыроежкина испанцы звали Грандэ, Станислава Ваупшасова — Альфред, Кирилла Орловского — Старик, Александра Рабце-вича — Виктор. Находился здесь и Илья Григорьевич Старинов. Он создал партизанскую школу, на базе которой был сформирован отряд для действий в тылу противника. В отряд этот, кроме испанцев, входили поляки, югославы, болгары, чехи, словаки, немцы, австрийцы, итальянцы, финны, французы, американец.

Старинов был удивительно энергичным человеком. Совершенно не сведущих в партизанском деле людей он за короткое время обучил тактике партизанской борьбы, приемам организации и ведения диверсионной работы в тылу врага. Не хватало оружия, особенно диверсионных средств, и Старинов покупал в аптеках бертолетовую соль, селитру и различные другие химикаты, а затем в организованной им же лаборатории изготовлял с интербригадовцами самодельные мины и фугасы. Вместе с группами партизан-диверсантов он ходил на боевые задания в тыл фашистских войск. Результаты одной из его операций вызвали отклик во многих странах Европы. Вот как это было. В горах, где полотно железной дороги проходило рядом со стометровым обрывом, он устроил крушение пассажирского поезда, в котором ехали в войска Франко летчики военно-воздушных сил Италии. Целый поезд с тремястами асами от Муссолини полетел в пропасть. Катастрофа произошла в ущелье под Кордовой, и об этом вскоре узнали не только в Италии. Траурные обрамления запестрели в газетах и других стран, потому что многие из погибших являлись потомками баронов и графов, банкиров и вельмож, имевших широкие родственные связи за пределами своей страны. Что же касается республиканской Испании, то здесь вездесущие корреспонденты стали разыскивать исполнителей диверсионной акции, вызвавшей резонанс, если так можно выразиться, международного масштаба. Некоторые журналисты достигли своей цели, и на базу Старинова в Вильянуэва-де-Кордова началось паломничество корреспондентов. В числе других приехали Илья Эренбург и Михаил Кольцов. В целях конспирации Старинову пришлось перебазироваться в другое место. Испанцы звали его Рудольф, и вместе с ним в рейды ходила его боевая подруга Анна Обручева, или Луиза.

А Николай Архипович Прокопюк по приезде в Испанию стал советником и командиром партизанского формирования на Южном фронте. Был он человеком веселым и жизнерадостным, и испанцы быстро полюбили его, стали называть „команданте Николас“. Он носил форму республиканской армии без знаков различия, на голове черный берет, на боку кобура с небольшим пистолетом. Всегда был тщательно выбрит, подтянут и не изменял своей ироничной манеры поведения.