Челюсти

Хендрикс все еще стоял на коленях, когда они подбежали к нему. Его уже не рвало, но голова безвольно свисала на плечо, рот был открыт, дышал он шумно, прерывисто.

Броди на несколько шагов опередил Кэссиди.

— Мистер Кэссиди, подождите немного, хорошо? — сказал он, раздвинув водоросли, и когда увидел, что там, почувствовал, как к горлу подкатил комок. Броди сглотнул и закрыл глаза. Спустя минуту он сказал: — Теперь вы можете посмотреть, мистер Кэссиди. Скажите, это она?

Кэссиди не мог двинуться с места. Он смотрел то на Хендрикса, стоявшего в изнеможении на коленях, то на водоросли.

— Это? — сказал он, указывая на кучу и невольно отступая назад. — Вы хотите сказать…

Броди все еще старался подавить тошноту.

— Я думаю, — ответил он, — это все, что от нее осталось.

Кэссиди нехотя приблизился. Броди раздвинул водоросли, чтобы тот мог хорошенько рассмотреть серое, с раскрытым ртом лицо.

— О боже! — воскликнул Кэссиди и зажал рот ладонью.

— Это она?

Кэссиди кивнул, не отрывая взгляда от лица. Затем отвернулся и спросил:

— Что с ней случилось?

— Точно не знаю, — ответил Броди. — По-моему, нанес напала акула.

У Кэссиди подкосились колени, и, опускаясь на песок, он пробормотал:

— Кажется, сейчас меня вырвет. — Он опустил голову, и его стошнило.

Броди, почувствовав запах рвоты, понял, что сопротивляться бесполезно.

— Присоединяюсь к компании, — сказал он, и его тоже вырвало.

Глава 3

Через несколько минут Броди поднялся и пошел к машине, надо было вызвать «скорую помощь» из саутгемптонской больницы. Через час машина приехала. Тело, вернее, его верхнюю часть, запихнули в прорезиненный мешок и увезли. В одиннадцать часов Броди сидел уже в своем кабинете и составлял протокол о несчастном случае. Он уже все написал, осталось только заполнить графу «причина смерти», но тут раздался телефонный звонок.

— Это Карл Сантос, Мартин, — голос судебного следователя Броди узнал сразу.

— Да, Карл. Что ты хочешь мне сказать?

— Если у тебя нет оснований думать, что совершено убийство, я бы сказал, что это акула.

— Убийство? — переспросил Броди.

— Я лично так не считаю. Но могу предположить, хотя это маловероятно, что какой-то маньяк расправляется со своими жертвами с помощью топора и пилы.

— Нет, это не убийство, Карл. Нет причины для убийства, нет орудия, которым совершено преступление, и нет подозреваемого, если рассуждать здраво.

— Тогда это акула. И к тому же здоровенная, стерва. И это не винт океанского лайнера. Он бы разрубил девушку пополам, но так…

— Хватит, Карл, — оборвал Броди. — Не будем обсуждать подробности. А то меня снова вывернет наизнанку.

— Извини, Мартин. Тогда я напишу — нападение акулы. Полагаю, что эта версия больше всего тебя устроит, если у тебя нет… особых соображений.

— Нет, — сказал Броди. — На этот раз нет. Спасибо за звонок, Карл. — Он положил трубку, напечатал в графе «причина смерти» — «нападение акулы» и откинулся на спинку стула.

Мысль о том, что и в этом деле могли быть особые соображения, не приходила ему в голову раньше. Эти особые соображения то и дело ставят его в щекотливые ситуации, вынуждая отыскивать такие способы защиты общих интересов, чтобы не скомпрометировать ни себя, ни закон.

Курортный сезон только начинался, и Броди знал: от того, как пройдут эти три месяца, зависит благополучие Эмити в течение всего года. Удачный сезон давал возможность городу безбедно прожить до следующих летних месяцев. Зимой население Эмити составляло тысячу человек, в хорошее лето количество жителей увеличивалось до десяти тысяч. И эти девять тысяч курортников обеспечивали существование тысяче местных жителей в течение года.

Владельцы магазинов скобяных изделий, спортивных товаров и двух бензозаправочных станций, фармацевты — все рассчитывали на прибыльный летний сезон, который поможет им продержаться зиму. Жены столяров, электриков, водопроводчиков работали летом официантками или агентами компаний по продаже недвижимости, чтобы обеспечить семьи на зиму. В Эмити только два заведения имели право торговать спиртными напитками круглый год, поэтому для большинства ресторанов и баров три летних месяца были решающими. И рыбакам, сдававшим свои суда внаем, нужна была и хорошая погода, и отличный клев, но прежде всего — клиенты.

Даже после самых благоприятных летних сезонов зимы в Эмити были трудными. Из каждых десяти семей три жили на пособие. Многие мужчины были вынуждены зимой отправляться на северное побережье Лонг-Айленда, где за обработку морских гребешков они получали по несколько долларов в день.