Челюсти

— Что? — Броди посмотрел на Куинта; хозяин катера стоял на корме, устремив взгляд на то место, где недавно торчала голова акулы; он словно ожидал, что рыбина может появиться в любую минуту с истерзанным трупом в зубах. Куинт внимательно изучал океан, страстно желая снова сразиться со страшной хищницей.

— Я убью эту гадину, — сказал Куинт Броди. — Если хотите, поедем со мной или оставайтесь дома. Но я все равно ее убью.

Куинт говорил, и Броди не мог отвести взгляда от его глаз. Они казались такими же темными, как у акулы.

— Я с вами, — сказал Броди. — У меня нет иного выхода.

— Да, — произнес Куинт. — У нас нет иного выхода. — Он вынул нож из ножен и протянул его Броди. — Вот. Давайте избавимся от клетки и пора назад.

Судно пришвартовалось к пирсу. Броди спустился на берег и направился к своей машине. У выхода из порта стояла телефонная будка, он остановился возле нее, вспомнив, что хотел позвонить Дейзи Уикер. Но Броди подавил в себе это желание и пошел к машине. «Зачем? — подумал он. — Если между ними и было что-то, то теперь все позади».

Однако по дороге в Эмити ему не давала покоя мысль о том, как отнеслась Эллен к смерти Хупера, о которой ей сообщили из береговой охраны. Куинт связался с берегом еще до того, как они снялись с якоря, и Броди попросил дежурного передать Эллен, что у него все в порядке.

Когда Броди приехал домой, Эллен давно перестала плакать. Слезы бежали злые, горькие, она жалела Хупера не потому, что очень любила его, просто он был еще одной жертвой проклятой твари, и Эллен страдала от бессилия. Разорение Ларри Вогэна огорчило ее гораздо больше. Он был дорогим, близким другом. А Хупер — только случайным любовником.

Она не привязалась к нему. Эллен просто была благодарна Хуперу за приятно проведенное время и не считала себя ничем ему обязанной. Она опечалилась, узнав, что он погиб. Хотя точно так же она переживала бы известие о смерти Дэвида. Для нее оба они уже стали далеким прошлым.

Эллен услышала, как Броди подъехал к дому, открыла дверь, выходившую во двор. Боже мой, как измучился Мартин, подумала она, наблюдая за мужем, пока он шел к дому. Покрасневшие глаза ввалились, плечи опущены.

Эллен поцеловала мужа у входа в дом.

— По-моему, тебе надо выпить, — сказала она.

— Да, неплохо бы. — Он прошел в гостиную и тяжело опустился в кресло.

— Что тебе налить?

— Все равно. Только побольше и покрепче.

Она вышла в кухню, наполнила стакан, смешав поровну водку с апельсиновым соком, и подала мужу. Затем присела на ручку кресла Мартина и погладила его по голове.

— Вот она, твоя лысинка, — сказала Эллен, улыбнувшись. — Я так давно не ласкала тебя и совсем забыла о ней.

— Удивительно, как еще у меня не выпали последние волосы. Боже мой, никогда не чувствовал себя таким старым и бессильным.

— Надо думать. Ну ничего, теперь все уже позади.

— Если бы, — сказал Броди. — Как бы мне этого хотелось.

— О чем ты говоришь? Все кончено, разве не так? Больше ты ничего не в силах сделать.

— Завтра мы выходим в море. В шесть утра.

— Ты шутишь.

— Нет.

— Зачем? — Эллен была ошеломлена. — Что ты можешь предпринять?

— Поймать акулу и убить ее.

— Ты веришь в успех?

— Не очень. Но Куинт верит. Боже, как он верит.

— Тогда пусть едет один. Пускай гибнет сам.

— Я не могу отказаться.

— Почему?

— Это моя работа.

— Это не твоя работа! — Эллен охватили ярость и страх, в глазах появились слезы.

— Да, ты права, — немного подумав, сказал он.

— Тогда почему ты не можешь остаться дома?

— Трудно объяснить. Пожалуй, я сам толком не знаю.

— Ты хочешь что-то доказать самому себе?

— Возможно. Не знаю. После гибели Хупера я готов был все бросить.

— Что же заставило тебя изменить решение?

— Наверное, Куинт.

— Ты хочешь сказать, что он навязал тебе свою волю?

— Нет. Он ничего мне не говорил. Я просто чувствую… Не знаю, как сказать. Но нельзя отказаться от борьбы. Так нам не избавиться от акулы.

— Но почему именно вы должны избавлять город?

— Трудно сказать. Для Куинта убить акулу — дело чести.

— Ну, а для тебя?

— А я просто выживший из ума полицейский, — попытался улыбнуться Броди.

— Не шути так со мной! — воскликнула Эллен, и слезы хлынули у нее из глаз. — А как же я и дети? Ты что, ищешь смерти?

— Нет, боже мой, нет. Просто…

— Ты слишком много берешь на себя. Считаешь, что один виноват во всем.

— В чем?

— В гибели мальчика и старика. Думаешь, если убьешь акулу, все будет по-прежнему. Хочешь ей отомстить.

Броди вздохнул.

— Может быть, и так. Не знаю. Я чувствую… верю, что город можно спасти только в том случае, если мы уничтожим эту тварь.

— И ты готов рисковать жизнью, пытаясь…

— Не будь глупенькой. Я не хочу умирать. Вообще, не хочу выходить в море на этом проклятом катере. Думаешь, мне приятно болтаться в океане? Да меня просто мутит от страха.

— Тогда зачем ты едешь? — в голосе Эллен слышалась мольба. — Ты думаешь только о себе.

Броди был потрясен. Ему никогда не приходило в голову, что его можно обвинить в эгоизме, ведь он только стремился искупить свою вину.

— Я люблю тебя, — сказал он. — Ты знаешь это… что бы там ни случилось.