Челноки

Официально Иваныч вел курс тяжелой атлетики, а на деле основал и курировал в институте культ дяди Шварца. Одним из приближенных к Олимпу адептов являлся и я. Знаком особого положения служил ключ от спортзала, который был у меня и еще у троих. Это градус избранности немного снижало, но я всё равно заслуженно горд. Жаль, что получил такой статус не за самый большой бицепс в качалке, а скорее за то, что торчал в ней весь день.

Иваныч напирал, энергично двигал фигуры и на какое-то время отодвинул печаль. Мозг, наконец, вышел из медитации на Юльке в нижнем белье и занялся делом. Черный ферзь грозил вилкой через два хода. Видеть чуть дальше, к сожаленью, не мог.

– Попался, который кусался! – воскликнул, радостно потирая ладони, физрук. Когда с ним здороваешься, рука в них тонула. Он легко мог раздавить ее косточки в кашу, и никакой бицепс бы уже не помог.

– Пропёрло вам, Анатолий Иваныч, – хмыкнул я, укладывая спать короля.

– Согласен! – кивнул он. – Так что с тобой, Мить?

– Деньги и женщины, всё как обычно, – мрачно похвастался я.

– А что ты хотел? В любви бесплатна только луна. Червонец занять?

– Он не спасет. Нужен хороший и перманентный доход. Не криминал.

– Зачем? Никак дочку ректора снял? – подмигнул он, и твердый, как гвоздь, палец больно ткнул в бок.

– Если бы снял, то зачем мне доход? – скривился я.

– И то верно. Пристрой к залу пять лет выбиваю. И тренажеры уже второй год. А знаешь что?

– Что?

– На кафедре слышал, стройотряд в Болгарию едет. Дуй к нашим комсомольцам в профком. Ты ж лось здоровый, точно возьмут! – покровительственно похлопал Иваныч меня по плечу.

– К ним на сраной козе не подъехать. Да и не знаю там никого, – вяло отмахнулся я.

– Как не знаешь? Ты ж на дверях в клубе стоишь?

– Ну…

– Гну! Поднимай зад, шевелись! Кто до денег охоч, тот не спит и всю ночь!

Укоризненно посмотрев на меня, физрук отошел. Толпа первокурсов ввалилась на пару, шум и гвалт.

Проводив тренера взглядом, я подумал: почему бы и нет? Побазарю с Лешкой, он там всех знает. С моими руками, да после армейки… Сколько можно на жопе сидеть? На «девятку», понятно, рассчитывать глупо, но хоть с чего-то начать.

Арнольд, Сталлоне и Ван Дамм, казалось, одобрительно кивнули с плакатов. Местные божества благословили меня. «Равняйтесь на передовиков!» – гласил старый, огненно-красный баннер над ними. И ниже: «В работе лучших тайны нет! Но в каждом деле свой секрет!». В огромных зеркалах отражались наши потеющие тела, красные от напряжения лица и мерно поднимаемое в воздух железо. И там же четко виден фокус всех мужских взглядов. Как известно, смотреть вечно можно на огонь, волны, и то, как обтянутая лосинами дева прокачивает заднюю поверхность бедра.

Этот станок, разумеется, всегда стоит в центре. Причем так, чтобы его было хорошо видно из всех точек зала. Любой другой угол грозил бы травмами и косоглазием. Засмотревшись, легко могли железный блин уронить. Эта протертая лавочка всегда будто под светом софитов. «Юноши бледные со взором горящим» буквально прожгли на ней дермантин. Мотивацию лучше трудно найти. Природа цинична, а стимул доходчив и предельно нагляден – вот для кого (или чего) все мы здесь. Сильному самцу достанется красивая самка, а тело раскачать легче, чем мозг.

Последняя мысль растаяла в неожиданно навалившейся дрёме. Гул голосов, громкая музыка и звон железа в такт тяжелым басам из колонок не помешали мне закрыть глаза и уснуть на скамейке. Снился Арнольд с сигарой в зубах и бревном на плече. «Качай, брат железо!» – рассмеялся он, и глаза ослепило солнечным светом.

А открыв их, я увидел изумрудного цвета залив, с глубиной приобретавший темно-синий оттенок. Неторопливые волны шуршат пестрой галькой, теплый ветер качает пальмы, воздух пахнет йодом, морем и легким безумием. Или даже не легким, ибо помню, что всё еще в зале, а в нем моря нет.

Мы не всегда понимаем, что спим. Но хорошо знаем, когда это не сон. Вот как сейчас. Но ведь сейчас четко помню, где и когда я заснул. А вот дальше что-то случилось. Ощущения моих органов чувств явно диссонировали с рассудком и жизненным опытом. Хотя такого у меня еще не было точно. Если только его не забыл.

Может быть, это смерть? Сердце не выдержало сумасшедших нагрузок, и вот я в раю. Для меня, где море и тропики, там точно рай. С детства мечтал о путешествиях в южные страны. Мечта сбылась, но не так, как хотел. Кого попросить вернуть всё обратно?

Да ну нет, это ж бред. Сдало не сердце, а только мозги. Докачался до глюков, скоро отпустит, и всё пройдет. Если я осознал это, то уже не безумец. Меня вообще после армии удивить чем-то трудно. Изумление – да, но паники нет. Глупо бояться того, чего быть не может. Мираж поразит, но вряд ли убьет. Несуществующее не способно навредить моему настоящему телу, а это им точно быть не могло.