Челомей

Для обеспечения замены воздуха в гермоотсеке космонавты должны были привезти с собой лишь небольшой переходник для соединения штуцера подачи редуцированного воздуха из баллонов в гермоотсек на блоке системы наддува и разгерметизации (СНИР) с имевшимся на станции складным тканевым воздуховодом диаметром 200 мм и длиной более 10 метров. Воздуховод предназначался для подачи в совместном полёте кондиционированного воздуха в отсеки корабля “Союз”, системы терморегулирования и очистки воздуха которого при этом отключались. Замена атмосферы в гермоотсеке станции должна была производиться следующим образом. Подсоединённый к выходному штуцеру на блоке системы СНИР воздуховод прокладывался к переднему днищу гермоотсека. После этого один космонавт открывал на блоке СНИР ручной кран подачи воздуха из баллонов в гермоотсек, а второй одновременно открывал предназначенный для шлюзования кран системы безмоментного сброса воздуха из гермоотсека, размещённой в крайней задней точке шлюзовой камеры. Таким образом, поступающий в переднюю часть гермоотсека свежий воздух как поршень вытеснял старый воздух, который выходил наружу через систему сброса в крайней задней части отсека. Эта операция была совершенно безопасна, так как при любой ошибке космонавтов при достижении в отсеке границы допустимых давлений (840–670 мм рт. ст.) многократно дублированная автоматика СНИР перекрывала соответственно подачу или сброс воздуха.

Вот с этой идеей я направился к Генеральному. И эта встреча открыла мне совершенно неординарные способности Владимира Николаевича Челомея. Когда я вошёл в кабинет, там проходило какое-то бурное совещание с аэродинамиками. Дождавшись паузы, я подошёл к Генеральному и стал докладывать ему о возможности замены атмосферы на станции “Салют-5” после перехода в неё космонавтов. Он ответил, что это чепуха — нельзя менять атмосферу в отсеке, когда там находятся люди. После этого совещание продолжилось, а я сел в сторонке, ожидая его окончания. Минут через 20 Генеральный буквально на полуслове вдруг остановился, подозвал меня и стал задавать совершенно конкретные вопросы, связанные с заменой атмосферы: сколько нужно воздуха, откуда его брать, как обеспечить его подачу в один конец гермоотсека и сброс с другого конца, что должны делать космонавты, как обеспечивается их безопасность и ряд других, из которых я понял, что, бурно обсуждая вопросы аэродинамики, Владимир Николаевич одновременно параллельно прорабатывал в голове систему замены атмосферы на станции “Салют-5”.

Известно, что такой способностью якобы обладал Гай Юлий Цезарь. Ну, про Цезаря я, конечно, ничего сказать не могу, но в такой же неординарной способности у Владимира Николаевича Челомея убедился лично.

Проведённый натурный эксперимент по замене атмосферы в гермоотсеке показал, что при выполнении работы по предложенной методике обеспечивается замена не менее 85% атмосферы, а концентрация возможных вредных примесей снижается в десятки и сотни раз.

…Необычайная энергия и настойчивость В.Н. Челомея на всех уровнях привели к положительному результату, и 7 февраля 1977 года корабль “Союз-24” с космонавтами Виктором Горбатко и Юрием Глазковым стартовал к станции “Салют-5”. На этот раз стыковка прошла штатно, и космонавты стали готовиться к переходу в гермоотсек станции. На Земле, в ЦУПе, в Евпатории этого с огромным волнением ожидал консилиум лучших врачей-токсикологов, химиков-токсикологов во главе с начхимом Советской армии, специалисты по системам жизнеобеспечения, космонавты и, конечно, В.Н. Челомей и все мы — основные разработчики ОПС “Алмаз”.

И вот по громкой связи раздался голос Виктора Горбатко: “Отлично здесь всё, входишь как в хороший большой дом!”

По условному коду это означало, что в гермоотсеке станции “Салют-5” отсутствуют какие-либо запахи. Замеренный с помощью доставленных газоанализаторов с индикаторными трубками газовый состав атмосферы гермоотсека станции не обнаружил в ней никаких вредных примесей. Репутация станций “Алмаз” была полностью восстановлена.

Даже Генеральный конструктор ЦКБЭМ В.П. Глушко в своём выступлении на митинге в Звёздном городке по случаю возвращения экипажа Горбатко и Глазкова признал, что он разделяет радость по случаю отличного состояния атмосферы на станции “Салют-5” и что работа космонавтов на этой станции открыла глаза на загадочные явления, которые могут происходить при полётах человека на орбитальных кораблях.

Так закончилась эпопея, в процессе которой я убедился в высочайшей квалификации и самоотверженности работников отдела и в неординарных способностях Генерального конструктора Владимира Николаевича Челомея».