Человечье мясо

- Вот сука! - воскликнул вор с выдернутой челюстью, - сюда бы его, падлу, - и он рванул зубами себя за плечо. - У-у паскуда.

- Аркадий... - прошептала Марианна, сжав мою руку.

- Прошло немного времени. Покойник, не сдаваясь, ходил, говорил, читал газеты и пил чай. В своих выступлениях он горячо убеждал, что все хорошее, что было в России, пришло с Запада, что идеалы свободы, равенства и братства переведены на русский с европейского языка, что необходимо доказать, что мы звали к себе варягов. Тогда они решили убить его. Ранним утром они ворвались в дом, изорвали рукописи и книги, затоптали картины, а дом подожгли. Но писатель недаром прожил всю свою жизнь с ними, убийцами и поджигателями: он не стал дожидаться, что сделают с ним и его женой поджигатели и убийцы, а спрятался от них в яму, и они его не нашли.

- Найдут, - уверенно заявила проститутка с выклеванным глазом, - не будет долго гулять такая падаль по нашей свободной советской земле. (Эта проститутка была идеологом компании.)

- Вы думаете? - заинтересовался я.

- А как же, - убежденно сказал вор с выдранной челюстью, - а ты что думал, фраер?

- Что я думал? Я думал, что будет очень плохо, если его найдут... тихо сказал я.

- Не знаю, кто еще, кроме него, в последние годы решался так громко говорить правду, - сказала Марианна.

- Ишь ты, стерва, небось заодно с ним, - подозрительно глядя на меня, сказала проститутка с выклеванным глазом.

И сразу все стало ясным.

Вор с выдранной челюстью повернулся к нам и вытянул вперед шею.

- А ну, падла, выкладывай, кому советскую власть продаешь, а то сейчас схаваю.

Я вскочил на ноги и шагнул к Марианне.

- Стой, падлюка, - тонко взвизгнула молочница с отгрызенным носом и стукнула меня по голове поленом.

- Крути ихние руки, - прорычал вор с выдранной челюстью.

- Знаешь, кто они есть? - заорала проститутка-идеолог с выклеванным глазом, - космополиты безродные!

Нас загнали в угол и лупили досками от нар, мисками и сапогами. Я вскочил на бочку с водой и, оторвав цепь с кружкой, размахивал ею.

- Аркадий, - с ужасом шептала Марианна, - и они ненавидят нас.

Вдруг кто-то рванул бочку, крышка выскользнула у меня из-под ног и я бухнулся в воду. В то же мгновение мне на голову перевернули парашу и все скрылось во мраке.

Я не слышал, как отворилась дверь камеры. Выбравшись из-под параши, я удивился неожиданной тишине и увидел на пороге камеры надзирателя. Он постукивал по пряжке ремня здоровенным ключом.

- А ну, кто здесь гвалт поднимает? - рявкнул надзиратель, - Ну, кому я говорю!? Выходи.

Я выскочил из бочки и, схватив за руку задыхающуюся от рыданий Марианну, бросился из камеры. Кто-то схватил меня за воротник, но я ловко вывернулся и, оставив пижаму в камере, вместе с Марианной оказался за дверью. Надзиратель треснул по башке ключом не отстававшую от нас ту самую настырную проститутку-идеолога с выклеванным глазом, и дверь с грохотом захлопнулась.

- От всей души, от всей души благодарю вас, - сказала Марианна и с восхищением посмотрела в глаза надзирателю. - Вы спасли нас.

- Ничего не стоит, - осклабился надзиратель. - А иной раз недоглядишь и врежет дубаря какой-нибудь фраер. А ловко они тебя парашей накрыли! Я глядел в волчок, так меня аж смех разобрал. Ну, думаю, дела, Черчилль-то в параше. Ха-ха-ха!

- Аркадий, - прошептала Марианна, - правда, он добрый и очень приятный человек? Боже мой, если бы не он, мы бы погибли! Поблагодарите его, ну, я прошу вас.

Я молчал.

- Еще раз приносим вам свою глубочайшую благодарность, - сказала Марианна и строго взглянула на меня.

За дверью камеры рычали, кричали, угрожали оскорбленные в чувстве горячей любви к своей матери-родине краснушники, темнушники, чернушники, домушники, тихушники, мокрушники, крысятники тайшетские, воркутинские, колымские, амурские, печерские, карабасские, чурбанукские, кзыл-ордынские, слухачи, ширмачи, скокаря, лопатники, богашники, топышники, хипяшники, скучатники, медвежатники, проститутки рублевые, двухрублевые, трехрублевые, четырехрублевые, [нрзб], черненькие, синенькие, чапаевцы, махновцы, подмосковные молочницы с кешарами и фраер фанфаныч.

Глава IV

Оказалось, что мы не Черчилль и Ева Браун.

Сунув пинка под задницы, нас выпихнули за тюремные ворота.

Было темно, сыро и холодно.

- Аркадий, - сказала Марианна, - все-таки хорошо, что нас пока еще не убили.

- Очень хорошо, - сказал я. - Наверное, завтра убьют. Или воры, или проститутки: одна у них советская власть. Самое уязвимое наше место, Марианна, это аморфность положительной программы.

- Что вы! - сказала Марианна. - Совсем не одна. Ведь он же не дал нас убить.

На рассвете мы, падая от усталости, подошли к первым [камням] столицы.

- Аркадий, - спросила испуганно Марианна, повернув мою голову к своему лицу, - у меня еще красный нос? Мне очень не идет с красным носом?

- Что вы, Марианна, ваш нос великолепен, - убежденно ответил я. - Может быть, именно поэтому давешний милиционер с ключом был так с вами предупредителен и любезен.