Человечье сердце (СИ)

   - Мы можем начать оформление прямо сейчас. Это какие-то пять минут, - Сашка сел прямо. - Но... знаешь что? - теперь и он назвал Сашку на "ты". - У нас на Земле большие семьи. Они редко живут все вместе, но о родстве мы помним крепко. Почти наверняка у тебя есть какая-то родня.

   - Родня? - Сашка, это было видно, не сразу понял смысл слова, видно, раньше ему не доводилось его произносить на русском. - А. Я понял... и что?

   - Ты мог бы прилететь на Землю, где тебя кто-то, да ждёт, - пояснил Тимофеев. - Я понимаю, что ты ничего не помнишь. Но на самом деле это ошибка. Дело в том, что люди никогда ничего не забывают. Наша память хранит всё, что мы когда-либо видели, слышали, ощущали. И всё это можно "достать". Извлечь воспоминания можно с помощью гипноза.

   Лицо Сашки окаменело. Глаза стали недоверчивыми и холодными:

   - Нет, - отрезал он. Майор (ему показалось, что послышался сухой металлический щелчок замков - мальчик, сидевший через стол, как будто превратился в сейф с захлопнувшимися дверями) пожал плечами:

   - Решать тебе. Неволить не станет никто.

   Недоверие из глаз мальчишки не ушло.

   - Я подумаю о возвращении и, если решу, приду снова, - сказал Сашка, вставая. В его движениях, в позе, во взгляде - во всём была настороженная готовность драться, мгновенно и насмерть. Но его никто не держал. Никто даже ничего не говорил...

   ... - Каков... - сердито процедил Янсен, глядя в закрывшуюся дверь. Тимофеев спросил негромко, глядя туда же:

   - А чего ты от него требуешь? Ты что, не понимаешь - этот мальчик не землянин? В нём от землянина остались только внешность - и капелька души. Совсем капелька.

   - Осталась ли? - Янсен раздражённо закрыл файл. Тимофеев улыбнулся:

   - Иначе он не пришёл бы сюда, лейтенант. И мы не можем его оттолкнуть.

   - Возможно, вы правы... - протянул Янсен неуверенно.

   - Я прав, - майор с шипением налил себе из большого синевато-серебристого гранёного сифона запузырившуюся в стакане минералку. - Ты знаешь, сколько за время войны пропало без вести детей, которым не исполнилось ещё двенадцати лет? Порядка ста семидесяти тысяч, мы пока что точно не можем подсчитать. Большинство из них, я думаю, погибли. Но сколько живут ещё вот так, как этот парнишка? Тысячи? Десятки тысяч, может быть? Где они? Каково им? Я пошёл работать в Комиссию, потому что не могу не думать об этом, Фолька.

   - А я - потому что мы победители. И потому что я хочу воплощать собой силу Земли, - Янсен сказал напыщенные слова, даже глупые. Но прозвучали они не напыщенно и не глупо.

   Он хотел ещё что-то сказать - но дверь открылась снова, пропуская следующего посетителя...

* * *

   Едва выйдя за ворота, Сашка на миг ощутил неистовое желание - повернуться и бежать бегом обратно к зданию миссии, требовать, просить, чтобы ему провели сеанс гипноза; пять минут бега, протяни руку - и твои воспоминания снова с тобой, и с тобой - та женщина, от которой он помнил только руки и которую иногда видел во сне, а потом, проснувшись, мгновенно и обидно забывал... вдруг она жива?! Вдруг жива... мама?!

   Он отчаянно замотал головой, забыв, где находится. Нет! И сразу после этого слова пришёл страх...

   ...Сколько он помнил себя - он всё время жил рядом со страхами и нёс их в себе. Бесчисленные и самые разные, не отпускавшие почти никогда даже во сне. Страхи были частью его бытия, такой же неотъемлемой, как дыхание. Сашка и сам не смог бы себе объяснить, почему сопротивлялся этим страхам - тоже всю жизнь, как мог, не давал им раздавить себя. Хотя и подозревал, что как раз из-за этого его так часто перепродавали - в плачущем, умоляющем о пощаде, кричащем, избитом, униженном, растоптанном мальчишке-землянине хозяева всё равно снова и снова безошибочно ощущали сохранявшийся тонкий и делавший раба потенциально опасным стерженёк упрямой воли.

   Это лишало страхи власти над мальчиком. Но не делало их меньше и слабее, нет... А с гипнозом был связан один из самых жутких и непреодолимых страхов - страх потери себя, который он испытывал, когда зелтрон, хозяин цирка, гипнозом принуждал мальчика выделывать штуки, на которые в обычном состоянии у него не хватило бы ни ловкости, ни храбрости, ни бесстыдства. Часть его сознания запоминала то, что он делал, находясь под жутким всевластным контролем - земляне не врали о том, что ничего не забывается. И снова подчиниться чьей-то воле... нет! Нет, нет, нет! Это было слишком жутко.

   - Тебе плохо?

   Он вздрогнул и обернулся. Оказывается, он чуть не треснулся лбом в ствол одного из к-тиирцов. Слова были сказаны по-русски, и Сашка подумал - может быть, за ним следили... а он расклеился так, что перестал наблюдать за происходящим вокруг. Непростительно!!!