Человечек в колбе

Сваммердам долго смотрел, как кружатся над водой тучи поденок, но процесса оплодотворения он так и не видел. Он видел, как падали на воду самцы и умирали там; видел, как спускались на воду самки; находил в воде яйца поденок. И из всего виденного сделал вывод — поденки оплодотворяются, как и лягушки.

— Они кладут в воду икру, а самцы поливают ее семенной жидкостью, как молоками, — говорил он. — Это то же самое, что мы постоянно наблюдаем у рыб.

Глаза Сваммердама были очень зорки, когда дело касалось препарата. Но они становились близорукими тотчас же, как только он начинал наблюдать живое насекомое. Он не сумел уследить за поденками, он проглядел, как самцы оплодотворяли самок. Зато он видел, как перед вылетом взрослого насекомого дважды линяет «куколка поденки». Он видел, как всползает на осоку поденка и там сбрасывает с себя последнюю шкурку. Он тысячами находил эти шкурки на осоке, на своем платье.

Как раз в самый разгар работы над поденками Сваммердам получил ответ от Стено.

«Переходи-ка, милый брат, в католичество. Тогда герцог заплатит тебе за коллекции двенадцать тысяч гульденов и устроит тебя во Флоренции», — вот краткое содержание этого письма.

Сваммердам покраснел, бросил стеклянную трубочку, которую только что так старательно изготовил, а вдогонку за ней полетело и скомканное письмо.

«Я не торгую душой!» — вот его ответ епископу Стено, бывшему анатому Стенсену.

Итак, и со вторым комиссионером дело не выгорело. Все же Ян продолжал подправлять и пополнять свои коллекции. Найдется же когда-нибудь на них покупатель!

Так прошло с год, а там подоспела и работа Сваммердама о поденках. Публиковать ее без разрешения прорицательницы он никак не мог, а потому и отправился к ней в Шлезвиг. Пользуясь этим случаем, он рассчитывал и вообще обменяться с ней кое-какими мыслями, среди которых мечты о «тихом уголке» занимали видное место.

Кое-как Яну удалось выклянчить у отца немножко денег на эту поездку — старик дал их только потому, что надеялся на прорицательницу.

В Шлезвиге дела были совсем плохи. Правоверные лютеране вели против прорицательницы войну, и столь успешную, что той приходилось подумывать о выезде.

— Все равно, вышлем, — утешали ее отцы города. — Уезжайте уж сами.

Почему-то Антуаннета де-Буриньон облюбовала себе город Копенгаген. Но ехать туда сразу она не решалась — ну, как вышлют и оттуда? И вот Сваммердам с одним из приятелей поехали в Копенгаген выхлопатывать своей наставнице разрешение на въезд и проповедь. Там им однако, отказали наотрез. После такого афронта Яну не оставалось ничего другого, как ехать к отцу, — денег больше не было.

Старик встретил сына очень неласково.

— Ты будешь получать от меня двести гульденов в год, и больше ничего, — заявил он сыну. — Нужно тебе больше — заработай сам.

Попавшему на столь «жесткий режим» Сваммердаму не оставалось ничего другого, как засесть дома и заняться работой. Другой начал бы искать заработка, искать пациентов, практики. Ян был не таков: он и не подумал о приработке к нищенской сумме в двести гульденов. Он занялся своей работой.

Поизучав немножко анатомию каракатицы и назвав это животное странным именем «испанской морской кошки», он перешел к одному из морских червей — «афродите».

Но он не знал научного названия этого червя — это не его вина, тогда этот червь еще был «безымянным» — и назвал его не менее странно, чем каракатицу, — «бархатной морской улиткой». Но дело ведь не в названии, а в том, насколько исследовано строение. А это было сделано на совесть.

А затем он занялся обобщениями. Это не было его специальностью, но все же он попробовал «обобщить» кое-что из виденного им, а видел он немало.

Бабочка, спрятанная в гусенице, — фокус, которым он когда-то так поразил заезжего герцога, — произвела не меньшее впечатление и на самого «фокусника».

И вот замечательная теория создалась в мозгу Сваммердама. Он решил обобщить все известные ему факты, он решил доказать, что все животные построены по одному образцу — «венца творения» — человека. Он стал называть все части тела и все органы животных на человеческий лад.

Так появился у насекомых спинной мозг (лежащий на брюшной стороне!), легочные трубочки и многое другое. Но этим не исчерпалась его «философская» деятельность.

— Все развивается по одним и тем же законам! — заявил он. — Все развитие заключается в развертывании уже имеющихся признаков. — И он начал приводить примеры.

В яйце спрятан зародыш, его не видно, он прозрачен, но он там имеется. В зародыше насекомого спрятана гусеница, в гусенице спрятана куколка, а в куколке — бабочка. И у всех животных это происходит сходным образом.

Безногий головастик похож на гусеницу, головастик с ногами — это куколка насекомого. Человек — та же история. Безногий зародыш человека соответствует «червячку», зародыш с ногами — куколке. Даже растения не являются исключением. Семя соответствует яйцу, росток — червячку, почка цветка — куколке, а распустившийся цветок — взрослому животному.