Человеческая природа и социальный порядок

Я предпочитаю это слово «подражанию», которое используют в подобном или близком смысле, поскольку последнее в его обычном понимании, на мой взгляд, охватывает, с одной стороны, слишком мало, а с другой — слишком много. В общеупотребительном смысле «подражание» означает действие, результат которого выражается в видимом или слышимом сходстве. И, хотя наши простые реакции на поведение других в большинстве своем именно такого рода, они отнюдь не всецело таковы. Поведение ребенка в течение первых шести месяцев жизни, Пример, очень мало подражательно в этом смысле; с другой стороны имитация, производящая очевидное сходство, может быть сложнейшим сознательным процессом, какой только можно себе представить, как, например, в случае мастерски написанного портрета. Однако не столь уж важно, какие слова мы употребляем, лишь бы у них было твердое значение, и я далек от того, чтобы придираться к таким авторам, как профессор Болдуин и М. Тард, которые выбрали это слово и применяли его широко и необычно. Однако для моих целей вряд ли целесообразно так далеко отступать от его обычного употребления.

Разница между внушением и выбором, я думаю, — это не резкая противоположность отдельных или радикально различных явлений; скорее, это способ обозначения низшей и высшей ступеней системы. То, что мы называем выбором или волей, — это недостаточно четко определенная область более напряженной умственной деятельности в пределах гораздо более широкого поля деятельности того же рода, но менее интенсивной. Эту область нельзя резко отграничить от множества непроизвольных мыслей. Дело в том, что факты сознания, общества, да и любой живой целостности редко допускают резкое разделение, но демонстрируют постепенный переход от одного к другому — перегородок в этих областях не существует. Мы говорим о внушении как о чем-то механическом, но, вероятно, вся психическая жизнь в известном смысле избирательна, а зачатки сознания и воли можно различить или косвенно установить в простейших реакциях низших живых существ. В нашем собственном сознании уже сравнительно простые идеи, которые называют впечатлениями, отнюдь не одиночны и не первичны, но каждая есть сама по себе живая, подвижная, многоликая частица жизни, капля изменчивого «потока сознания», сформированная посредством своеобразного выбора и синтеза из более простых элементов. С другой стороны, наши наиболее продуманные мысли и сознательные действия внушены, предложены нам в том смысле, что не создаются из ничего, а являются результатом креативного синтеза или реорганизации старого материала.

Различие, таким образом, заключается скорее в степени, чем в качестве; и выбор, в отличие от внушения, в индивидуальном аспекте — это сравнительно сложный процесс умственной организации или синтеза, который мы осознаем рефлексивно и который становится необходимым в силу сложности отношений между элементами нашей мысли. В социальном отношении — поскольку всегда или почти всегда наш выбор соотносится в той или иной степени с социальным окружением — это организация сравнительно сложных социальных отношений. Именно тогда, когда условия нашего существования и идеи, внушаемые этими условиями, становятся сложными и запутанными, мы бываем вынуждены думать, выбирать, определять, что полезно и правильно — в общем, вести высокоинтеллектуальную жизнь. Когда жизнь проста, мы мыслим и действуем достаточно механически, по внушению; высший уровень сознания спит, рефлексивная воля не у дел; капитан остается внизу, а кораблем управляют младшие офицеры. Но, когда жизнь становится разнообразной, меняется также и мысль, и сознание должно достигать более высокого синтеза или испытывать такое ощущение разделения, которое для него особенно болезненно. Короче говоря, вопрос внушения и выбора есть лишь иной взгляд на проблему единообразия и сложности в общественных отношениях.