Человеческая природа и социальный порядок

У людей не так уж и много инстинктивных действий в собственном смысле этого слова. Но, когда исследователи стали изучать наше поведение с эволюционной точки зрения, они увидели, что не будучи, строго говоря, инстинктивным, оно, тем не менее, вырастает из инстинктивного поведения и исторически неразрывно связано с ним; коротко говоря, между человеком и животным не существует резкой границы. Более того, хотя наша внешняя деятельность перестала определяться наследственностью, в нас все еще остаются эмоции и склонности, которые обусловлены наследственностью и оказывают огромное влияние на наше поведение. Так что вопрос по-прежнему стоит так: можно ли назвать человеческое поведение, в общем и целом управляемое такими наследственными эмоциями и склонностями, инстинктивным или нет?

Те, кто отвечают на этот вопрос утвердительно, сказали бы, что человек действует инстинктивно, когда испытывает голод, страх, гнев или сексуальное влечение, даже если эти побуждения выражаются совершенно по-новому. Те, кто говорит — нет, имеют в виду, что такие действия не инстинктивны, поскольку жестко не предопределены наследственным механизмом. В обоих случаях критерием суждения служит передача модели поведения через зародышевую плазму. Отсюда и разногласие по вопросу о месте инстинкта в человеческой жизни. Если считать, что он занимает значительное место, то его следует рассматривать с первой точки зрения, т. е. скорее как внутренний, нежели внешний процесс, и определять в терминах мотивации, а не конкретного действия.

Возможно, самым разумным решением был бы отказ от слова «инстинкт» применительно к большинству проявлений человеческого поведения, в котором нет ничего от жесткой фиксированности животного инстинкта; вместо этого стоило бы говорить об «инстинктивных эмоциях», поскольку эмоциональная сторона нашей деятельности явно содержит наследственный элемент, который устойчиво сохраняется в самых разнообразных проявлениях.

Но и при таком подходе все еще остаются значительные разногласия в отношении того, что такое инстинктивные эмоции и как они работают. Причина этих разногласий в том, что наш опыт в этой области, при всей его подлинности и жизненности, едва уловим, с трудом поддается определению и классификации и допускает различные интерпретации. Так, любовная страсть — самая распространенная тема художественной литературы и бытовых пересудов. Большинство из нас испытали ее или видели, как переживают ее другие, и хотели бы передать испытанное. Но кто может сказать точно, в чем суть этого явления, что здесь врожденно и как оно пробуждается, изменяется и развивается в опыте? Эти вопросы остаются без ответа и, возможно, всегда останутся. Того же рода вопросы о страхе, гневе, горе и т. п. На эти темы написано немало глубоких книг, освещающих эти стороны жизни, в которых анализируются способы выражения этих чувств, прослеживается их возможная эволюция от животного инстинкта; но взгляды авторов этих работ сильно расходятся, и ни один из них не дает исчерпывающего решения проблемы.

Совершенно очевидно, что нам присущи, по меньшей мере, полдюжины явно выраженных типов инстинктивных эмоциональных склонностей, носящих социальный характер и непосредственно связанных с нашим отношением к другим людям. В числе наиболее очевидных из них можно назвать предрасположенность человека к гневу, страху, материнской и супружеской любви, а также волю к самоутверждению или власти. Мы можем принять их за инстинктивные, потому что они, по-видимому, являются универсалиями человеческого рода, о чем свидетельствуют общие наблюдения, самоанализ, опыт художественной литературы и более или менее научные методы исследования вроде тех, что используются в психоанализе. Такая универсальность сама по себе еще не доказывает их инстинктивного характера: причиной тут может быть общность социальных условий. Тем не менее это обстоятельство намного усиливает убедительность других аргументов.

Они связаны с физическими реакциями или способами выражения, которые едва ли не инстинктивны, причем многие из них практически универсальны для человеческого рода, а некоторые обнаруживаются и среди обезьян. Стиснутые в гневе кулаки и зубы, оскал будто для укуса — вот примеры того, что я имею в виду. Дарвин приводит их в своей книге «Проявление эмоций», но поскольку он считал, что привычки наследуются, то и различал с желательной для нас ясностью наследственное и усвоенное от других.