Человеческий цикл

Следовательно, именно в духовности, понимаемой в этом смысле, должны мы искать направляющий свет и закон гармонии, а в религии — только в той мере, в какой она отождествляет себя с духовностью. Пока религия не достигает этого уровня, она остается не более чем одной из сфер человеческой деятельности, одной силой среди прочих, и не может в полной мере управлять другими сферами деятельности и силами, даже если будет признана самой важной и самой могучей из них. Если религия постоянно стремится загнать все прочие силы в жесткие рамки вероисповедания, неизменного закона, отдельной системы, она должна приготовиться к тому, что эти силы восстанут против ее власти. Они, конечно, могут какое-то время терпеть давление религии и извлекать из этого значительную пользу, но в конечном счете, согласно закону своего существования, неизбежно начнут стремиться к более свободной деятельности и беспрепятственному развитию. Духовность уважает свободу человеческой души, поскольку сама реализуется через свободу; а глубочайший смысл свободы заключается в возможности развиваться и расти к совершенству согласно закону своей собственной природы, дхарме. Такую свободу духовность даст всем основным частям нашего существа. Она предоставит философии и науке такую свободу, которую предоставляла древняя индийская религия (при желании даже свободу отрицать дух), при которой философия и наука в древней Индии никогда не чувствовали потребности отделиться от религии, но скорее врастали в нее и тянулись к ее свету. Такую же свободу духовность даст поискам политического и социального идеала и всем прочим силам и стремлениям человека. Только ей придется просвещать их так, чтобы они развивались к свету и закону духа не через подавление и ограничение, но через исследование себя, постепенное саморасширение и многостороннее раскрытие своих величайших, высочайших и глубочайших возможностей. Ибо все они суть возможности духа.

Глава XVIII. Инфрарациональный век цикла

Следовательно, именно в духовности заключается конечная цель нашей жизни, наша единственная надежда на совершенство как индивида, так и человека общественного; не в духе, который ради личного своего удовлетворения отворачивается от земной жизни и ее трудов, но в том более высоком духе, который превосходит, но при этом принимает и осуществляет их. Духовность, которая вберет в себя человеческий рационализм, эстетизм, этику, витализм, телесность, тягу к знанию, влечение к прекрасному, потребность в любви, стремление к совершенству, стремление к могуществу и полноте жизни и существования, духовность, которая раскроет этим плохо согласованным силам их божест-венный смысл и объяснит условия, необходимые для перехода в божес-твенное состояние, примирит их все друг с другом, озарит перед каждой ее путь, ныне погруженный в густой полумрак и совсем не видимый или видимый в искаженном свете — является силой, которую даже излишне самодостаточный человеческий разум сможет принять (или, по крайней мере, однажды будет вынужден принять) как верховного правителя и увидеть в ней свой собственный высший свет, свой собственный неиссякаемый источник. Именно такая перспектива предстает перед нами как логическое завершение, неизбежный результат развития и осуществления всего, к чему направлены индивидуальные и коллективные усилия человека. Успешное развитие зарождающейся в человечестве духовности, пребывающей пока в зачаточной, ранней стадии, является вероятной перспективой эволюции- и в век субъективизма человечество начинает пробуждаться к осознанию этой возможности или обнаруживать первую глубокую тенденцию к возвращению на этот виток цикла. Все более глубокое, широкое, высокое, более одухотворенное субъективное понимание индивидуального и общественного «я» и его жизни и все более частое обращение к духовному свету и духовным средствам для окончательного решения всех проблем — единственный путь к истинному социальному совершенству. Со свободным правле-нием, иными словами, преобладающим руководством, контролем и влиянием развитого духовного человека — не полуодухотворенного священника, святого, пророка или примитивного приверженца веры — связываем мы нашу надежду на божественное водительство для человечества. Лишь одухотворенное общество сможет привести к установлению индивидуальной гармонии и общественного счастья; или, иными словами (словами, которые наиболее точно выражают смысл, хотя разум и страсти склонны извращать их), к новому роду теократии, царству Божию на земле — теократии, которая будет управлять человечеством через Божественное, живущее в сердцах и умах людей.