Человеческий цикл

Ибо открытие индивидуальным свободным разумом универсальных законов, по отношению к которым индивид представляет собой чуть ли не побочное явление и которые неизбежно должны управлять им, и попытка фактически управлять общественной жизнью человечества в строгом соответствии с этими законами, похоже, неминуемо ведут к подавлению той самой индивидуальной свободы, которая и сделала возможными и само открытие, и саму попытку. В поисках истины и закона собственного бытия человек, по-видимому, открыл истину и закон вовсе не собственного индивидуального бытия — но общности, толпы, муравейника, массы. Результатом, к которому ведет такое открытие и к которому, по всей вероятности, мы по-прежнему неотвратимо движемся, является новое устройство общества по принципам жест-кого экономического или государственного социализма, при котором вся жизнь и деятельность индивида, снова лишенного свободы в его же интересах и интересах всего человечества, должна определяться — на каждом шагу и в любой момент от рождения и до смерти — работой хорошо отлаженного государственного механизма. Тогда мы можем получить новую любопытную модификацию (но имеющую очень важные отличия) древнего азиатского или даже древнего индийского уклада общества. Вместо религиозно-этического авторитета появится на-учный, рациональный или экспериментальный критерий; на место брамина-Шастракары встанет ученый, администратор и экономист. Место короля, который сам соблюдает закон и принуждает всех — при помощи и с согласия общества — неуклонно следовать предназначенным для них путем, путем Дхармы, займет коллективное Государство, наделенное королевскими полномочиями и властью. Вместо иерархической системы сословий, каждое из которых имеет свои полномочия, привилегии и обязанности, будет установлено исходное равенство возможностей и права на образование — в конечном счете, вероятно, с распределением социальных функций экспертами, которые будут знать нас лучше, чем мы сами, и выбирать за нас нашу работу и положение в обществе. Научное Государство может регламентировать брак, рождение и воспитание ребенка, как в древности это делала Шастра. В жизни каждого человека будет продолжительный период работы на благо Государства, управляемого коллективными органами, и в конце ее, вероятно, — период свободы, отведенный не для деятельности, но для наслаждения досугом и личного совершенствования, соответствующий Ванапрастха и Саньяса Ашрамам древнего арийского общества. По жесткости своей структуры такое государство намного превзойдет своего азиатского предшественника; ибо последнее по крайней мере делало две важные уступки для мятежника и поборника новых идей. Отдельной личности там предоставлялась свобода ранней саньясы — возможность отречения от общественной жизни ради жизни свободной и духовной, а группа имела право образовывать общины, подчиняющиеся новым концепциям, — такие, как сикхи или вайшнавы. Но унитарное общество, живущее по выверенным экономическим и чисто научным законам, не может допустить ни одного из этих резких отклонений от нормы. Очевидно также, что в нем разовьется устойчивая система общественных моральных норм и традиций и утвердится социалистическое учение, в истинности которого никому не будет позволено усомниться, фактически и, вероятно, даже теоретически, поскольку подобные сомнения могут скоро потрясти или даже подорвать систему. Таким образом, у нас появится новый типический строй, который, основываясь на чисто экономическом законе и функции, гунакарме, вследствие подавления индивидуальной свободы быстро превратится в застывшую систему рационалистических конвенций. И в конечном счете этот статичный строй неизбежно будет разрушен с наступлением нового индивидуалистического века мятежа, движущей силой которого станут, вероятно, принципы крайнего философского анархизма.