Человеческий улей

Солнечный свет ослепил, угасающий летний день жил своей обычной жизнью, ему не было дела до того, что несколько человек отправились в мир иной.

Впрочем, они и до этого были не дома.

Карат, прижмурившись, рассмотрел обширную водную гладь с трех сторон, и обветшалую дамбу с третьей, до попорченного временем железобетона можно рукой дотронуться. Именно оттуда машина совершила свой первый и последний полет. И, если верить глазам, глубина здесь достаточная для ее похорон — под воду ушел последний уголок кузова, оставив после себя россыпь разного мусора.

После грохота пулемета со слухом наблюдались проблемы, но выручило зрение — по воде двигалась тень еще от одной машины, ехавшей по гребню дамбы. Карат до этого удивлялся, как такие, скажем честно, не впечатляющие личности вроде Чугуна и Чикана смогли зажать отряд Расиста, где люди были куда поинтереснее в плане военной подготовки, дисциплины и собранности. Подозревал, что те пошли на дело не в одиночку, числом и огневой мощью задавили.

И вот теперь вторая машина, а может и третья с четвертой, подъезжают к месту катастрофы. У них, само собой, возникнет немало вопросов к единственному выжившему, а разговаривать с этой неприятной публикой Карату не хотелось.

Хватит уже, наболтался от души.

Поэтому он поступил просто. Подплыл к бетонной стене и, перебирая руками, начал двигаться дальше, к какой-то нише уходившей в глубины сооружения. Рассчитывал, что там окажется проход.

Расчет не оправдался, это оказалась всего лишь ниша, причем неглубокая. Тоже неплохо, места хватит, чтобы укрыться. Теперь даже если сверху кто-то свесится, Карата не увидит.

Он по прежнему испытывал проблемы со слухом. То есть не слышал ничего кроме неприятного гула. Иногда через него что-то вроде как пробивалось, но разобрать детали не получалось. Его ведь дважды оглушило: тем взрывом, или даже парочкой взрывов, после чего он угодил в веселый грузовик; и уже там, в кузове, когда чуть ли не в ухо вылетела длиннейшая очередь крупнокалиберного пулемета.

Зато глаз порадовал: вода смыла корку с лица, теперь он видел обоими, и вроде как проблем со зрением не осталось вообще. Вон, мальки какие-то снуют почти на поверхности воды; мимо ниши медленно проплывает пластиковая бутылка, и он может различить почти каждую букву на этикетке.

Еще вчера он торопился на свидание. Жизнь была проста и предсказуема. А сегодня…

Сколько же он успел пережить за неполные сутки? И почему до сих пор жив?

Как там говорил Шуст? В Улье надо месяц пробыть, чтобы совсем уж зеленым не выглядеть? Или недели хватит? Что-то память подводит… А вот насчет года он высказывался вполне определенно — очень немногие столько ухитряются продержаться. Солидный стаж.

Месяц?! Год?! Да тут бы день прожить — уже великое достижение.

Глава 12

На берег Карат выбрался уже в сгущающихся сумерках. Не меньше пары часов просидел в спасительной нише, ожидая, когда же слух придет в порядок. Прежняя форма, увы, так и не вернулась, звуки доносились ненатурально-приглушенными, но уже хоть что-то мог различать. Вон рыба плеснулась; вон лягушки заквакали где-то вдалеке; а вон забурлили громадные пузыри над местом, где затонул грузовик.

Но ни звуков моторов, ни голосов, ни выстрелов, ни чего другого, что свидетельствовало о присутствии человека, Карат так и не услышал. Однако полностью исключить то, что над головой до сих пор сидит кто-то нехороший, держа под наблюдением место катастрофы, он не мог.

Но не торчать же до самой смерти по шею в воде? Она, кстати, не сказать чтобы сильно теплая, зубы вскоре начали отбивать чечетку. Ждать темноты в итоге не стал, околеть от холода не околеет, но вот застудится так, что до простуды недалеко.

А у него и без болезней проблем хватает. Голова за день и ночь нахватала столько приключений, что мозги вот-вот через уши потекут. С ногой повыше колена что-то неладное, ноет нездорово, нащупал там нехорошую вещь, но разобраться с ней в воде не смог. Ушибы и ссадины по всему телу тоже добавляют дискомфорта.

И подташнивать начинает. Или последствия неоднократного сотрясения мозга, или организму не помешает хороший глоток живчика.

Сперва двигался не удаляясь от дамбы. И все время посматривал наверх, стараясь при этом не производить ни малейшего всплеска. Вроде пронесло, автоматная очередь не прилетела. Далее укрывался под невысоким глинистым обрывом, но вскоре он закончился и Карат оказался перед открытым со всех сторон пляжем. На мелководье полным-полно водорослей, пришлось через них продираться, и на одном из шагов стебель задел что-то неладное в ноге. Последовала вспышка столь неимоверной боли, что с трудом вернул в грудь уже почти вырвавшийся дикий крик.

Да что же это у него там такое?..