Человеческое познание его сферы и границы

"Вещь" и есть последовательность таких событий. Именно потому, что такие последовательности событий обычны, "вещь" является практически удобным понятием. Следует заметить, что в последовательности событий, которую обыденный здравый смысл обычно рассматривает как принадлежащую одной "вещи", сходство должно быть только между событиями, не широко разделенными в пространстве-времени. Имеется не очень большое сходство между трехмесячным зародышем и взрослым человеком, но они связаны постепенны ми переходами от одного состояния к следующему и поэтому рассматриваются как стадии в развитии одной "вещи".

Часто случается - если взять, например, каплю воды в море,- что в данное близкое время имеется множество соседних событий, сходных с А. Путем постепенных переходов мы можем перейти от одной капли в море к любой другой. Наш постулат не подтверждает и не отрицает множество таких сходных с А событий в какое-либо данное время; его удовлетворяет утверждение, что, вероятно, существует по крайней мере одно такое событие. Наш следующий постулат о причинных линиях позволит нам сказать, что когда имеется много таких событий в данное время, то существует обычно одно, имеющее с А особую связь такого рода, что это заставляет нас рассматривать его как часть истории той "вещи", к которой принадлежит А Это существенно для того, чтобы иметь возможность сказать, что капля воды в море в одно время скорее, чем любая другая капля, есть "та же самая", что и определенная капля в другое время. Нашего настоящего постулата недостаточно для того чтобы сказать это, но он дает нам часть того, что нужно.

Наш постулат имеет как субъективный, так и объективный аспекты. Допустим, что вы взглянули на солнце и вслед за тем закрыли глаза. Ваше субъективное состояние изменяется быстро, но непрерывно; оно проходит через стадии ощущения, непосредственного воспоминания и постепенно угасающего верного воспоминания. Солнце, как мы думаем, не имеет аналогичных изменений; мы думаем, что его изменения тоже постепенны, но совсем другого рода. Физическая и психологическая непрерывности - например, непрерывность движения и непрерывность угасающего воспоминания - подчиняются разным законам, но обе служат примерами нашего постулата.

2. Постулат независимых причинных линий

Этот постулат имеет много применений, но, возможно, наиболее важным из всех является его применение в связи с восприятием - например, при приписывании множественности наших зрительных ощущений (при взгляде на ночное небо) множеству звезд как их причине. Этот постулат может быть сформулирован следующим образом:

Часто можно образовать такую последовательность событий, что из одного или двух членов этой последовательности можно Вывести что-либо относящееся ко всем другим членам.

Самым явным примером здесь является движение, особенно беспрепятственное движение, подобное движению фотона в межзвездном пространстве. Но даже в случае прерывного движения, пока событие может интерпретироваться как "вещь", меняющая свое положение, имеется внутренний причинный закон, хотя он говорит нам и меньше, чем когда движение бывает беспрепятственным. Например, мы можем узнать какой-либо бильярдный шар в любое время игры в бильярд; его движение непрерывно, и изменения его внешних характеристик очень небольшие. Мы узнаем бильярдный шар с помощью законов, являющихся внутренними, в том смысле, что они не требуют, чтобы мы учитывали воздействие на него других вещей.

Последовательность событий, связанных друг с другом так, как это сформулировано в постулатах, есть то, что я называю "причинной линией". То же, что делает возможным вывод, является "причинным законом". Первый закон движения является примером этого, если мы дадим ему эмпирическое содержание, добавив, что в природе существует множество движений, на которые, как кажется при первом приближении, не действуют внешние силы. Самым очевидным примером этого является движение световых лучей.

Наш постулат, однако, уже предполагается в самом понятии "движения". Это понятие требует, чтобы что-либо движущееся сохраняло свою идентичность при изменении своего положения. Когда мы обходимся без понятия субстанции, это "что-либо" должно быть последовательностью событий, а эта последовательность должна иметь какую-то характеристику, которая облегчала бы даваемую обыденным здравым смыслом интерпретацию ее как "вещи" с меняющимися состояниями. Я полагаю, что эта необходимая характеристика является ее внутренним причинным законом, то есть законом, который позволяет нам кое-что сказать о ненаблюденных членах последовательности без необходимости учитывать что-либо другое в мире.

Как мы видели, когда две причинные линии взаимодействуют - например, в столкновении двух бильярдных шаров,- нам не нужен новый постулат, так как мы можем удовлетвориться наблюдением и индукцией.