Человеческое познание его сферы и границы

Имена лиц вербально определяются с помощью слова «это». Допустим, что вы в Москве и кто-то вам говорит: «Вот это — Сталин»; тогда «Сталин» определяется как «лицо, которое вы сейчас видите» или, полнее, как «та серия явлений, которая составляет это лицо». Здесь «это» не определяется, а «Сталин» определяется. Я думаю, что каждое имя, которым называется какой-то пространственно-временной отрезок, может иметь вербальное определение, в котором имеет место слово «это» или какой-либо его эквивалент. Я думаю, что это отличает имя исторического характера от имени воображаемого лица, например Гамлета. Возьмем лицо, с которым мы не знакомы, скажем, Сократа. Мы можем определить его как «философа, который выпил яд», но такое определение не убеждает нас в том, что Сократ существовал, а если он не существовал, то «Сократ» не имя. Что же действительно убеждает нас в том, что Сократ существовал? Разнообразные предложения, прочитанные и услышанные. Каждое из них есть чувственное явление в нашем собственном опыте. Допустим, что мы находим в энциклопедии утверждение: «Сократ был афинским философом». Предложение, когда мы его видим, есть это, и наше доверие к энциклопедии побуждает нас сказать «Это верно». Мы можем определить «Сократа» и как «человека, описанного в энциклопедии под именем «Сократ». Здесь имя «Сократ» является элементом нашего опыта. Мы можем, конечно, определить и «Гамлета» подобным же образом, но некоторые предложения из этого определения будут ложными. Если, например, мы скажем: «Гамлет был датский принц, герой одной из трагедий Шекспира», то это будет ложно. Истинным будет предложение: «Гамлет» есть слово, которым Шекспир назвал принца Дании». Таким образом, по-видимому, следует, что кроме таких слов, как «это» и «то», каждое имя есть описание, предполагающее какое-то «это», и является именем только в силу истинности какого-то предложения. (Предложение может быть только «Это — имя», что ложно, если это «Гамлет».)

Мы должны рассмотреть вопрос о минимальных словарях. Я называю словарь «минимальным», если он не содержит слов, которые вербально определяются другими словами этого словаря. Два минимальных словаря, касающиеся одного и того же предмета содержания, могут быть не равны друг другу; могут существовать различные способы определения, и при помощи некоторых из них можно определить больше подлежащих определению терминов, чем при помощи других. Вопрос о минимальных словарях бывает иногда очень важен. Пеано свел словарь арифметики к трем словам. Большим достижением классической физики было то, что она все объекты своего изучения определяла в единицах массы, протяженности и времени. Вопрос, который я хочу разобрать, следующий: какими признаками должен обладать минимальный словарь, посредством которого мы можем определить все слова, употребляемые для выражения нашего эмпирического знания или наших верований, если такие слова имеют какой-либо точный смысл? Конкретнее, возвращаясь к нашему примеру, какой минимальный словарь необходим для предложения:

«Наполеон был на Эльбе в течение некоторой части 1814 года» и для связанных с ним предложений? Возможно, что когда мы ответим на этот вопрос, мы сможем определить «имена». В дальнейшем обсуждении я исхожу из того, что такие историко-географические утверждения не являются аналитическими; это значит, что хотя они фактически и истинны, однако нет никакой логической невозможности в том, чтобы они были ложными.

Обратимся снова к теории, согласно которой, как говорит Карнап, «Наполеон» определяется как некоторая пространственно-временная область. Мы доказываем, что в этом случае предложение: «Наполеон был некоторое время на Эльбе» является аналитическим. На это могут сказать: да, но для того, чтобы найти предложение, которое было бы не аналитическим, нужно исследовать, почему мы даем имя тому пространственно-временному отрезку, которым был Наполеон. Мы делаем это потому, что он имел определенные и особые признаки. Он был определенным лицом и, когда стал взрослым, носил треугольную шляпу. Тогда мы скажем: «Этот отрезок пространства-времени есть некое лицо, и в его более позднем отрезке он носил треугольную шляпу; а этот отрезок пространства-времени есть маленький остров; и то и это имеют нечто общее». Мы имеем здесь три утверждения, первые два — эмпирические и третье аналитическое. Против этого, кажется, нельзя возразить. Остается проблема определения координат и проблема определения таких терминов, как «лицо» и «остров». Ясно, что термины «лицо» и «остров» могут быть определены в терминах качеств и отношений; это общие термины и (можно сказать) не такие, которые ведут к собственным именам. Определение координат требует определения начала координат и осей. Мы можем, для простоты, игнорировать оси и сосредоточиться на начале координат. Но можно ли его определить?