Человеческое познание его сферы и границы

Рассмотрим следующие предложения: «Здесь есть огонь», «Здесь был огонь», «Здесь будет огонь», «Есть ли здесь огонь?», «Я хочу, чтобы здесь был огонь», «Здесь нет огня». Эти предложения являются соответственно по времени настоящим, прошедшим и будущим, вопросительным, желательным и отрицательным, но все относятся к одному и тому же объекту, именно — к огню. Слово «огонь» может быть вызвано во мне различными способами. Когда оно вызвано чувственным наличием огня, я сообщаю об этом факте предложением: «Здесь есть огонь»; когда оно вызвано памятью, я говорю: «Здесь был огонь». Но я могу употребить это предложение не для выражения воспоминания, а для сообщения того, что мне было сказано, или для утверждения вывода из факта наличия тлеющих углей. В первом случае слово «огонь» вызывается во мне слышанием слова; в последнем случае — моим видением того, что, как я знаю, является следствием огня. Таким образом, когда я говорю: «Здесь был огонь» состояние моего сознания может быть одной из нескольких различных возможностей. Несмотря, однако, на эти субъективные различия, то, что я утверждаю, есть одно и то же во всех этих различных случаях. Если мое утверждение истинно, то, значит, здесь имело место определенное событие, и это событие, в силу которого мое утверждение истинно, является одним и тем же независимо от того, вспоминаю ли я о нем, или знаю через свидетельство других, или делаю вывод из факта наличия следов бывшего здесь горения. Именно поэтому мы употребляем одни и те же слова в этих различных случаях, ибо предложение в изъявительном наклонении употребляется не для выражения состояния сознания (хотя оно всегда делает это), а для утверждения некоего факта, иного, чем тот, который выражается в предложении. Но мы отложим подробное обсуждение истинности и ложности до другой главы.

Подобные же субъективные неясности существуют и в связи с предложением: «Здесь будет огонь». В ситуации, когда вы переживаете непосредственное ожидание огня, ваше субъективное состояние аналогично воспоминанию, за исключением того существенного момента, что оно направлено на будущее. Но, как правило, утверждения о будущем являются выводами. Вы можете увидеть сырой стог сена в состоянии «горения» и заключить, что оно загорится, или вам могут сказать, что скоро в этом месте зажгут костер. Но опять-таки эти различные возможности не создают разницы в том, что утверждается, когда вы говорите: «Здесь будет огонь».

«Есть ли здесь огонь?» — может быть формой повеления или предположения для исследования. Это предложение не дает утверждения, а показывает желание сделать его. Отличие этого предложения от предложения: «Здесь есть огонь» заключается не в том, что имеет отношение к чему-то внешнему, а в нашем собственном отношении к тому, что имеет такое отношение. Мы можем сказать, что здесь есть «идея», которую можно назвать: «огонь — здесь — сейчас»; когда мы сопровождаем эти слова словом «есть», мы утверждаем эту идею, когда же мы сопровождаем их словами «есть ли», мы «активно обсуждаем» их, то есть хотим знать, следует или не следует их утверждать. Я говорю об «отношении к чему-то внешнему» в предварительном порядке, так как понятие это содержит некоторые трудности, требующие серьезного обсуждения.

«Я хочу, чтобы здесь был огонь» — есть изъявительное предложение, утверждающее, что я испытываю определенное желание, но обычно употребляемое, как если бы оно было выражением желания, а не утверждением его. Строго говоря, желание должно выражаться в предложениях: «Если бы только здесь был огонь!» или «О, огня бы сюда!» Это легче и более естественно выражается в языке, который, подобно древнегреческому языку, имеет желательное наклонение. Предложение «О, огня бы сюда!» ничего не утверждает и поэтому не является ни истинным, ни ложным. Оно выражает желание, и человек, слышащий его от меня, может сделать вывод, что я испытываю желание, но оно не утверждает, что я испытываю желание. Подобным же образом, когда я говорю: «Здесь есть огонь», я выражаю веру, и слышащий может сделать вывод, что у меня есть вера, хотя я и не утверждаю, что у меня есть вера.

В предложении: «Здесь нет огня» то, что называется «содержанием» предложения, то же самое, что и в предложении: «Здесь есть огонь», но это содержание отрицается, вместо того чтобы утверждаться.