Человеческое, слишком человеческое

Я спрятал флягу в карман. Приступ — словно кипятка плеснули под череп — прошел, как и не бывало: снова светлый-светлый зал, манекены вокруг, плямканье голосов. Я сидел, обливаясь потом, и пытался понять: вот как так бывает?

Я же совсем не изменился?

Не изменился ведь, правда?

«Правда, Аянами?»

* * *

— Ты куда?

Я обернулся — очень неудобно это, оказывается: оборачиваться, стоя на лестнице, пусть даже на такой широкой лестнице. А вообще — пить надо меньше. Ну, а разговаривать мне уж вообще не хотелось, ни на лестнице, ни в целом. Тем более с Аской.

Пожав плечами, я продолжил спуск. Подумать есть о чем: только что расписался, что не имею претензий к службе охраны свидетелей, сдал средства экстренного вызова. Хотелось написать, что у меня будут к ним претензии позже, но я воздержался. Скверная шутка получилась бы. Тем более что наезд «виндикаторов» в гражданском — не самое худшее, что может случиться со мной, когда я покину это здание.

— Стой, болван.

Меня рванули в сторону. Впору орать «помогите»: Аска без стеснения использовала свою немалую силу, затаскивая меня за колонну.

— Слушай.

Мне стало гадко: сейчас меня держали куда нежнее, чем тогда, в парадном моего дома. И взгляд что-то не такой холодный.

— До уничтожения Нагисы я обязана отработать в Токио-3. На это время я тебя забираю, а потом ты улетаешь со мной. Понял?

— Нет.

Это был чертовски честный ответ: я ничего не понимал. Какого хрена? Эта сука вывернула мою жизнь наизнанку, потрохами наружу, она была с ними, она приставила ствол к моей голове, она…

Сорью не доложила, что Аянами спасла меня, а потом я спас ее саму.

«А вот и разгадка».

Рыжая ненавидит синтетиков. Рыжая сама синтетик, если округлить все по-честному. Что тебе не ясно, брат? Я наглядно ей показал, что бывает так: по хер происхождение, главное, что внутри. Без всяких пошлых ассоциаций. И даже злой вопрос «хочешь занять ее место?» — застыл в горле. И даже расхотелось думать, как так можно: убить человека, а потом проситься на ручки, на его место.

Это все гребаное одиночество.

Когда ты в нем варишься слишком долго — тебе насрать на принципы. Их попросту взрывает, как и добро, зло, совесть, инстинкт самосохранения. Ну какого хера? Неужели Аска не понимает, что однажды мне может сорвать крышу, и она проснется с ножом в спине? Я смотрел в ее глаза и удивительно четко видел: все она понимает. Эта — не из тех, кто будет закрывать глаза на очевидности. Эта много думала, и даже убедила себя, что у нее есть план, что она сможет, что она сделает — лишь бы не снова. Только бы не опять. «А еще — она ведь унижалась. Убеждала Кацураги, что сможет взять меня под контроль. Что я не стану болтать языком. Что я буду тихо-смирно спать на коврике, старательно отрабатывая свой паек». Судя по лицу Аски, она узнала много нового обо мне, все равно осталась при своем мнении и даже — па-бам! — смогла-таки уломать капитана.

Упертая ты рыжая дрянь. Очень хотелось сделать какую-нибудь глупость, например, сказать, что я не смогу терпеть ее марши, и красиво уйти, закуривая на ходу. Это было бы круто. Но проклятый блендер в груди все набирал обороты, все больнее становилось смотреть хоть на кого-то живого.

Я просто обошел ее и пошел дальше. Вниз.

К огромным раздвижным дверям.

Ничего не напоминает, Веснушка-тян? Полюбуйся, каково это: ты стоишь, тебя держит за горло — нет, не коллега, — просто отчаяние, а твой призрак надежды уходит, и за дверями его ждут. Метафорично выражаясь, естественно: вряд ли меня убьют прямо на выходе из Трибунала. Должно же меня что-то отличать от Аянами.

Аска была офигенна: она не сказала ни слова мне вслед. И слава небесам, приятно, что я ошибся насчет нее, и одиночество убивает не все принципы.

Я очнулся на выходе из какого-то бара, и сразу понял, что скрипкой делу не поможешь.

Покачивая бутылкой, я толкался в людском потоке, понимал, что я в «бездне», но ни черта не соображал, в каком модуле. Забавно, но вопрос, как я сюда попал, совсем меня не беспокоил. Меня беспокоило, что все закончилось, а я по-прежнему жив.

Сегодня я покончил с первым делом из «нашего» прошлого, делом, которое я хотел закончить. Потом я планировал выбить из «Чистоты» все о сговоре. Потом — сделать что-то еще. Да, точно: убить Нагису. Потом — оставить эту планету и улететь вместе с Рей.

В закат. В титры. В хэппи энд.

Надо бы отомстить, с деловитостью пьяного подумал я, поворачивая в переулок. Чтобы все было правильно и по справедливости, чтобы от беловолосого недоноска даже капли LCL не осталось. Чтобы управление горело в аду — в полном составе и в одном котле.

«Ага. Без оружия. Без сертификатов. Без денег. И — почти наверняка — на прицеле. Ну не герой я. Не герой».

Я глотнул немного обжигающей дряни и зевнул: в этой «бездне» с системами фильтрации проблемы, в воздухе явно многовато углекислоты. Даже игольчатый ком поутих, хоть и дышалось от этого не легче.