Человеческое, слишком человеческое

Девушка поднесла обе руки к горлу и с непроницаемым лицом принялась расстегивать форменную одежду. "Я не люблю пешек. Особенно тех, которыми меня бьют. Вперед, машина". Она раздевалась плавно, мягко, и я напрасно искал в этих движениях хоть что-то нечеловеческое - что-то, кроме полного отсутствия стыдливости. Когда на зеркальную столешницу легла серая блузка, я поднял экстрактор, снял колпачок с иглы и обошел стол, ощущая, как греются щеки - в такое дерьмо я еще не попадал. С одной стороны невозмутимый отец, наблюдающий за брошенным неудачником-сыном, с другой - Ева в простом белом лифчике. И кто из них более отмороженный - не понять.

"Грудь как грудь. По буферам ее от живых не отличишь".

- Прижмитесь к спинке стула, - буркнул я и приставил иглу к белой коже над рукоятью грудины. - И не дергайтесь.

Я завел левую руку за спинку ее стула, некстати напомнил себе, что в блэйдраннеровской модели нет обезболивающего, и нажал на курок. Тупой щелчок, отдача толкает руку, еле слышный хруст кости - и на бледном лице появилась слабая, едва заметная гримаса боли.

"А вот эту функцию вам очень кстати вшили".

- Закончено. Можете одеваться.

В голове звенело - индикатор первичного анализа на экстракторе горел красным.

- Итак? - поинтересовался равнодушный голос.

Я обернулся к отцу. Что-что, а поражения я признавать умею. Особенно перед ним: часто приходилось, видите ли. Практически - одно сплошное поражение.

- Я выслушаю ваши условия и передам их. Но от меня...

- Да, я понимаю. Но вы приложите все усилия. Не сомневаюсь, что в случае разглашения ответственность за провал процедуры возложат на вас.

"Да-да, пьяница с волчьим билетом, который получил второй шанс. Естественно, меня похоронят..."

- Мы задержим информацию о провале Войта-Кампфа. В прессу ничего не попадет.

Это уже становилось просто нереальным - не он ли только вот недавно распинался о несовершенстве методики? Я был разбит, обескуражен, подавлен и слишком слаб, чтобы думать. "Давай, контрольный уже".

- Понимаю, - устало сказал я. - Зачем?

- "Ньюронетикс" разработает новую версию теста. С эксклюзивными правами на поставку оборудования блэйд раннерам.

"Чертовы бабки, отец. Чертовы бабки... И это то, ради чего ты меня мариновал?"

С другой стороны, а что, я должен быть исключением на пути к миллиардным тендерам?

- Понял. В течение дня с вами свяжутся.

Я смотрел в глаза Рей Аянами и чувствовал себя... Прямо скажем, я себя чувствовал. Точка.

- Хорошо. Не смею вас задерживать.

""Пошел вон"", - привычно перевел я и встал.

Подумать только, еще с утра жизнь казалась мне не таким уж дерьмом.

- Скажите, директор... Зачем вы начали программу эмуляции эмоций у синтетиков? - зло спросил я.

Он ничего не ответил и тоже поднялся, расцепляя руки. "Дьявол тебя раздери, отец, ты и черта создашь, если будет спрос! Начнут гибнуть люди, дохнуть Евы, а вы все тут будете жрать от пуза - над дождем, над войной, над всем". А я неудачник.

- До свидания директор. А ты, Аянами, только не умри от избытка эмоций, - буркнул я напоследок и уже повернулся было к выходу, когда краем глаза заметил ее лицо.

"Минуточку..."

Я сел в кресло и снова положил кейс на стол, поражаясь собственной тупости.

- Прошу прощения?

- Я хотел бы задать еще один... Пару вопросов Евангелиону Аянами, - сказал я. Меня трясло и очень хотелось успокоиться, стиснуть зубами сигарету, но - нельзя, нельзя...

- Мне кажется, мы все выяснили.

Если отец и был удивлен, он никак этого не показал, но мне уже было наплевать - я откинул крышку кейса и включил лазеры.

- Это займет совсем немного времени, уверяю вас.

Тишина - это он так соглашается. Аянами замерла в своей не до конца застегнутой блузке, и ее глаз снова окружили точки маркеров.

Прав я или нет, но...

- Ваш начальник вызывает вас в кабинет и приказывает раздеться. Вы понимаете, зачем, это уже не впервые. Ваши ощущения?

"О да, - подумал я, наблюдая за светопреставлением на дуге. - Это не удар победы, папа. Это пока мелкая месть. Я уже все увидел, что хотел. А теперь мы еще и выслушаем. Кукла с эмоциями - это так круто. Наслаждайся тем, что ты дерьмо, папа".

- Стыд. Боль. Отвращение.

Бинго. А теперь...

- Вы узнаете, что ваш друг - Евангелион. Вам поручают прекратить его существование... Ваши ощущения?

Бум... Бум... Бум... Целых три удара моего охрененно быстрого пульса - и мрак кромешный на приборах, только белая лампочка. До начала светового шоу прошло целых три секунды.

- Мне очень жаль. Я сделаю это, но мне жаль.

- Спасибо, Аянами-сан.

Пульс отплясывал обалденный ритм, я едва сдерживал желание откинуться на спинку стула и закурить. Протоколы отработали, отчет ушел, могу уходить и я.

- Сделка отменяется, господин директор, - сказал я, усилием воли высушивая голос.