Человеческое животное

Обращаю внимание, что двоюродная бабушка думала назвать одну главу «О материнском инстинкте». В ней, как и в других случаях, ее собственный взгляд переплетается с рассказами акушерок. Я пришла к выводу, что на самом деле бабушка все время писала о самой себе, что беседы с семью престарелыми акушерками на самом деле были разговорами с самой собой, их история на самом деле была ее историей, перенесенной в другое время и место, и глава о материнском инстинкте не исключение. Прабабушка родила десять детей, а большинство собеседниц двоюродной бабушки, как и она, были незамужними и бездетными. Глава начинается со слов:

Цель жизни не в том, чтобы размножаться.

Кроме того, в заключении каждой главы бабушка подытоживает слова своих собеседниц. Я не нашла у себя материнский инстинкт, говорит одна из акушерок, а двоюродная бабушка считает необходимым добавить:

Не каждая женщина хочет стать матерью.

Я уже давно заметила, что в нашей семье женщины часто рожают поздно. Прабабушка, например, родила десятого ребенка в пятьдесят один год (девять, кстати, появились на свет в мае), а живущая в Дании мамина сестра неожиданно для всех своего первого и единственного — в сорок семь.

Когда двоюродной бабушке исполнилось девяносто, она приобрела ноутбук и сразу оценила возможность выбирать фон для экрана. Долго колебалась между закатами и рассветами на кроваво-красном небе и наконец остановилась на рассвете. Несмотря на покупку двух компьютеров, она так и не рассталась с печатной машинкой.

«Живые истории из опыта семи акушерок и одного акушера в Северной Исландии» существуют только в незаконченной рукописи, поскольку другое дело, точнее, другая идея быстро занимает ее мысли и время.

40 °C

На часах почти одиннадцать, на лестничной клетке стоит живущий в мансарде турист и просит прощения за беспокойство. Он держит в руках скомканное постельное белье и поясняет, что спускался в прачечную, где пытался определить, какая стиральная машина принадлежит хозяину его съемной квартиры. Выясняется, что тот освободил полку и три вешалки в платяном шкафу. Но сменного постельного белья квартирант не нашел и сделал вывод, что у хозяина всего два комплекта: один на кровати, другой в корзине для грязного белья.

Я нацепляю тенниски, и, пока мы спускаемся, турист рассказывает, что сначала собирался приехать вместе с сыном.

— Сын, однако, передумал. Решил провести Рождество с матерью.

Я спрашиваю, сколько сыну лет, отец отвечает, что шестнадцать.

— Он больше не хочет летать. Говорит, все человечество дышит одним воздухом.

Он продолжает:

— Один день зима, на следующий уже лето пышет жаром. Раньше весна продолжалась несколько недель. Теперь только один день. Тюльпаны всходят и живут один день. Потом становится слишком жарко.

Я показываю ему, как работает стиральная машина.

Он говорит, что решил приехать сюда в самый последний момент.

— Сначала я не собирался так далеко на север, но потом передумал.

Он не говорит, что объездил весь мир, но еще не нашел земли, где течет молоко и мед.

Затем он сообщает, что собирался жить в гостинице, однако счел, что душевнее будет снять квартиру. В этой квартире он оказался совершенно случайно, сначала выбрал другую, но тот хозяин вдруг отказался сдавать.

— Если белье белое, ставьте на восемьдесят градусов, — наставляю я. — Если смешанное, то на сорок.

Он стоит рядом и следит, как я засыпаю порошок, устанавливаю температуру и время.

Выясняется, что гость разбирается в работе этой стиральной машины, у него дома та же марка — «Бош».

Спрашиваю, придумал ли он, чем будет заниматься в нашей стране, и он отвечает, что ему еще предстоит принять решение. На мгновение задумываюсь над его ответом: предстоит принять решение.

Потом вспоминаю, что два дня назад загрузила белье в стиральную машину, но не вынула и не повесила сушиться. Открываю машину и, продолжая разговор, достаю футболку с короткими рукавами и прикрепляю к веревке двумя прищепками. На футболке напечатано название банка, организовавшего марафон, в котором я участвовала, чтобы собрать деньги на датчик насыщения кислородом для новорожденных.

Я вынимаю еще несколько футболок, но, когда доходит до нижнего белья, смущаюсь.

Мы вместе идем наверх, и я предлагаю одолжить ему постельное белье.

Он благодарно улыбается и ждет на лестничной клетке, когда я принесу белый жаккардовый комплект с вязаными вставками из запасов моей двоюродной бабушки.

Не устояв перед искушением, спрашиваю, присутствовал ли он при рождении сына.

По его словам, присутствовал.

Спрашиваю, боялся ли он, и он отвечает:

— Да, боялся.

На вопрос, плакал ли он, говорит, что плакал. Сообщаю ему, что киты пользуются услугами акушерки, как и люди.

— Понимаю, — говорит он.

Трудно сказать, что у него на уме. Похоже, он задумался.

Потом спрашивает, не занимаюсь ли я китами.

Отвечаю, что я акушерка.

— И сколько вы приняли детей?

Мне не нужно обдумывать ответ, потому что вчера я как раз подсчитала.