Человеческое

– За что?.. – спросила она дрожащим голосом. На секунду я замешкал, задумавшись над вопросом. Попытался понять – «за что». Потом состроив недовольную гримасу, я прицелился и сказал:

– А должна быть причина? – в след за словами, из пистолета вылетела пуля. И попала прямиком в лоб женщины. Та, тут же упала на спину замертво, а её ноги по-прежнему оставались согнуты в коленках. Мне нельзя было медлить. Я не знал, слышал ли кто-нибудь крик этой женщины или «треск» моего пистолета. Я спешно пошел на кухню, к своему «спасительному» дипломату. Затем стянул с себя окровавленную белую рубашку (расстегивать пуговицы, не было времени), и надел свежую – черную. Дальше бросил пистолет и нож в дипломат, туда же закинул окровавленную рубашку и галстук, бланки, псевдо-документы, красивую папку, ручку, очки, две гильзы, которые перед этим поднял в задымленной комнате. Еще раз проверил, не забыл ли я чего, взъерошил прилизанные волосы, схватит дипломат под мышку и направился в коридор. Там я отыскал ключи от квартиры. Мне нужно было закрыть за собой дверь. Потому что если полиция и выехала, то пусть она провозится еще немного с дверью, или позвонив пару раз, забьет, решив, что вызов ложный. Я заглянул в зрачок в двери. В подъезде никого не было. Мне это значительно упростило жизнь. Нет, правда. Я вдруг почувствовал, что в моей жизни все не так плохо, сразу появился оптимизм. Я вышел за дверь и закрыл её на ключ, затем в спешке ушел домой. Ни полиции, ни службы спасения, ни бушующих бабусек по пути я не увидел. Видимо мой план прийти в послеобеденный перерыв в будний день – сработал, не считая свалившейся на меня из неоткуда той женщины.

Я не стал интересоваться, последствиями того дня ни по телевизору, ни в интернете. Мне бы пошло это во вред. Скорее всего, я бы стал зависим от популярности. Думаю, это главная ошибка других убийц. Не стоит мотивировать свои преступления желанием попасть в телевизор. Ведь, как и любой другой наркотик, популярность вызывает привыкание. Тогда мне, возможно, захочется совершать все более и более грандиозные и массовые убийства. И я постепенно отойду от продумываний деталей, к более общим аспектам. Что, скорее всего, приведет к моей поимке. Поэтому я решил исключить, постубийственные действия, полностью игнорировать всю информацию о моих преступлениях, и продолжать жить привычным распорядком. Ведь, как бы вы там не думали, я – совершенно обычный человек. Я хочу слушать музыку, смотреть фильмы, общаться с друзьями, заниматься сексом…

«А должна быть причина?»

19 октября, 2014 г.

Вчера у меня был день траура. Мой любимый кот скончался. Хотя, говорить «любимый», наверное, не правильно, ведь он у меня был всего один. Но все это не важно, потому что он умер.

Я вернулся поздно вечером с учебы. Отец как всегда бухой спал на кухне, положив голову на обставленный полупустыми банками пива стол. Кот меня не встретил, что уже показалось странным. Я прошел в свою комнату и увидел его. Поначалу, я думал, что он спит. Но кот не обратил на меня никакого внимания, а слух у него был очень острый. Я подошел к нему и пихнул ногой. Все было понятно. Мое сердце пронзила грусть. Ведь он был, чуть ли не единственным существом, которое я любил по-настоящему. В этой квартире уж точно. Думаю, и я был единственным, кого он любил. Поэтому именно мне полагалось его захоронить. Я положил его толстенькое тельце в пакет. Не подумайте ничего такого, можно сказать, я оторвал для него частичку себя. Это был мой любимый пакет. Затем взял на балконе лопату, оделся и вышел на улицу.

За гаражами, возле которых стоял мой дом, теснился небольшой пустырь. Для захоронения такое место подходило идеально. Поэтому я сразу направился туда. Были уже поздние сумерки, но света еще хватало, чтобы видеть куда наступаешь. Несколько раз я случайно ударил пакет о какие-то штуковины, торчащие из земли. От каждого такого удара внутри меня все сжималось. Я будто хотел сказать коту: «Извини». Забавно, ведь он был уже мертвый. Я свернул с тропинки и несколько метров прошел по низкой пожелтевшей траве и остановился у одинокого кустарника. Затем, положил пакет на пол и принялся копать. Мне понадобилось сделать всего лишь десять капков, чтобы вырыть ямку нужной глубины и ширины. Я обвернул остатком пакета тельце кота и опустил в ямку. Следом набросал сверху земли и примял лопатой. Такой вот обряд погребения. Вам может показаться, что я делал это хладнокровно, но, на самом деле, мое сердце сжималось от печали. Мне стало очень одиноко. И жалко его. Я вдруг понял, что он был тоже одинок. Ведь, небудь меня, он, скорее всего, валялся бы сейчас в урне у подъезда. И в будущем я буду единственным, кто о нем будет вспоминать. Не это ли самое печальное в смерти?

Сегодня мне удалось застать дома еще «живого» отца. Он встретил меня вопросом, который произнес заплетающимся языком:

– Где кот?

– Сдох.

– Когда?

– Вчера.

Он отвел глаза. И пробормотал что-то, пожав плечами, будто спрашивая сам у себя: «Почему я об этом не знаю».