Человечество: История. Религия. Культура Древний Рим

Между Ливием и Газдрубалом развернулся жестокий бой: с обеих сторон гибли люди. Там были оба военачальника, там была большая часть римской пехоты и конницы. Там же были испанцы – старые солдаты, умеющие воевать с римлянами, и лигурийцы – племя, закаленное в войнах. Туда же пустили слонов: при первом натиске они смешали передние ряды римлян, заставив их отступить. Бой разгорался, громче стали крики, и уже нельзя было управлять слонами, они метались между двумя войсками. Тут Клавдий закричал солдатам: «Зачем же мы так спешили, зачем отшагали такую дорогу?» Попытавшись подняться на холм и увидев, что с этой стороны подобраться к врагу невозможно, он взял с правого фланга несколько праздно стоявших когорт, обвел их кругом с тыла римского войска и неожиданно, не только для врага, но даже и для своих, напал на правый вражеский фланг. Галлы, ошеломленные стремительным натиском, почти не оказали сопротивления. Был уже полдень; они задыхались от жары и жажды; их во множестве убивали и брали в плен. Смелая атака Нерона решила судьбу всей битвы.

Все усилия Газдрубала оказались тщетными. Весь день он поддерживал и ободрял своих воинов, идя вместе с ними навстречу опасности. Когда же судьба склонилась к римлянам, он, не желая пережить своих солдат, пришпорил коня и понесся на римскую когорту и здесь, сражаясь, встретил конец, достойный своего отца Гамилькара и брата Ганнибала. В этот день, пишет Ливий, карфагеняне расплатились за победу под Каннами гибелью полководца и всего войска. Убито было 56 тысяч врагов, в плен взято 5400 человек, захвачено много всякой добычи, золота и серебра. Освобождено было больше 4 тысяч пленных римских граждан. Но победа была отнюдь не бескровной: погибло около 8 тысяч римлян и союзников

В следующую ночь после битвы Нерон двинулся обратно в Апулию; идя еще скорее, чем шел сюда, он на шестой день вернулся к своему лагерю и к стоявшему рядом врагу. Первым делом он велел бросить перед вражескими постами голову Газдрубала, показать пленных африканцев в оковах, а двоих развязать и отправить к Ганнибалу рассказать о том, что произошло. (Ливий; XXVII; 1-51).

61) Победа Силана над Ганноном, Магоном и кельтеберами

С разгромом Газдрубала, сына Барки, в войне произошел перелом. В Испании она также вступила в завершающую стадию. Ситуация здесь была следующей: Газдрубал, сын Гисгона, отошел к самому Океану и Гадесу; во власти Сципиона и римлян находилось побережье Средиземного моря и почти вся Восточная Испания. Ганнон, прибывший вместо Газдрубала Баркида из Африки с новым войском, соединился с Магоном и в глубине страны, вдали от обоих морей, – в Кельтиберии – быстро набрал и вооружил многолюдное войско. Сципион послал против него пропретора Марка Юния Силана с пехотой (самое большее в десять тысяч человек) и пятьсот всадников. Силан шел большими переходами по неудобным дорогам через темные лесистые ущелья, каких много в Испании, и все же сумел предупредить не только известия о своем появлении, но даже слухи о нем и подошел к врагу. Проводниками ему служили перебежчики-кельтиберы. Они же, когда до врагов оставалось миль десять, сообщили, что по двум сторонам дороги находятся два лагеря: слева стоят кельтиберы – только что набранное войско численностью более девяти тысяч, – а справа карфагеняне. Их лагерь надежно защищен караулами и часовыми – правильной военной охраной. У кельтиберов – варваров и новобранцев – все делается как попало: они у себя дома и бояться им нечего. Силан решил сначала напасть именно на них. Чтобы его не заметили с карфагенских постов, он взял, сколько мог, влево и, послав вперед разведчиков, быстро двинулся на врага.

Римляне были в одной миле от неприятеля, когда их увидели и сразу засуетились; Магон прискакал из своего лагеря при первой же тревоге. У кельтиберов было четыре тысячи тяжеловооруженных и двести всадников, то есть полный легион, – эту главную силу войска Магон вывел вперед, легковооруженных оставил в резерве. Едва солдаты вышли за вал, как римляне пустили в них дротики; испанцы пригнулись, закрывшись щитами, затем распрямились, чтобы метнуть свои. Римляне, как обычно, приняли дротики на сомкнутые щиты, затем сошлись грудь грудью с врагом и стали биться мечами. Кельтиберам, привыкшим в бою перебегать с места на место, трудно пришлось на неровном поле, и проворство их оказалось бесполезным, а римлянам, приученным сражаться не сходя с места, бугры не мешали; правда, впадины и кусты не позволяли держать строй – биться приходилось или один на один, или попарно. Бежать отсюда кельтиберам было трудно, и римляне могли резать их, словно связанных. А когда почти все тяжеловооруженные были убиты, началось истребление уже отчаявшихся легковооруженных и карфагенян, что пришли было на подмогу из другого лагеря. Магон, а с ним две – не более – тысячи пехотинцев и вся конница скрылись с поля боя, едва началось сражение; Ганнон, второй военачальник, вместе с теми, что пришли, когда сражение было уже проиграно, живым был взят в плен.