Человечество открывает себя

Самое интересное, что кое-что угадали тут античные мыслители, прежде всего Аристотель: рабство Действительно исчезло именно в процессе развития производительных сил, развития, проявлением которого было, в частности, и создание водяного колеса. В результате такого процесса рабский труд в конечном счете стал неэффективным. Только на это истории пришлось затратить еще не одно столетие…

Так что же, значит, открытие идеи равенства людей не имело никакого значения? И никак не отразилось оно на истории рабов? Конечно, одно дело теория, другое — практика. Можно прекраснодушно рассуждать о равенстве людей и в то же время быть в жизни самым типичным рабовладельцем. Сенека, римлянин I века нашей эры, красноречивейший проповедник того, что источник счастья надо искать в себе, богатство же отягощает душу, сам одержим жаждой наживы: не брезгует взятками и достигает положения богатейшего из римлян. Он призывает считать рабов своими братьями — и владеет тысячами таких братьев.

Христианство тоже ведь в самом начале своего исторического пути провозгласило всех людей равными перед богом, объявило всех людей братьями и призвало их возлюбить друг друга. Но эти положения прекрасно сочетались с утверждением, что нет власти, идущей не от бога, с призывом: рабы, повинуйтесь господам своим. Но моральные открытия бессмертны, как и подлинные научные открытия. Пусть не мораль стоиков и христиан, многое заимствовавших у стоицизма, сокрушила рабовладение в Европе. Пусть не конфуцианская мораль в Китае и буддистская в Индии, объявившие одной из важнейших духовных ценностей любовь к человеку, привели к уничтожению рабовладельческого общества в Азии. Борьба философов древности за новые моральные нормы все же не осталась безрезультатной.

Есть у морали особенность, на которую обратил особое внимание Фридрих Энгельс: «Когда… мы говорим: это несправедливо, этого не должно быть, — то до этого политической экономии непосредственно нет никакого дела. Мы говорим лишь, что этот экономический факт противоречит нашему нравственному чувству… Но что неверно в формально-экономическом смысле, может быть верно во всемирно-историческом смысле. Если нравственное сознание массы объявляет какой-либо экономический факт несправедливым, как в свое время рабство или барщину, то это есть доказательство того, что этот факт сам пережил себя, что появились другие экономические факты, в силу которых он стал невыносимым и несохранимым»[6].

Рабовладельческий строй погиб не потому, что он не нравился — хотя бы в теории — все большему числу философов. Но то, что они выступали с критикой этого строя, и то, что такая точка зрения с течением времени становилась все более распространенной, свидетельствовало: этот строй обречен на гибель.

Моральное сознание человека оказывается способно — в определенном смысле — намного опередить свое время. Идеи всеобщего равенства, идеи гуманизма и свободы появились в эпохи, когда благами свободы личности пользовалась ничтожная доля членов общества. Но эти идеи выжили и дошли до нашего времени. Они принадлежат к тем ценностям, которые можно назвать в морали общечеловеческими.

* * *

Религия — фантастическое отражение в головах людей тех внешних сил, что господствуют над людьми в их повседневной жизни. И понятно, что религиозные учения каждой эпохи следовали в отношении «чужих» общим правилам обыденной жизни своего времени. Духи предков, естественно, интересовались только собственными «потомками». Чужим поклоняться таким духам в голову не могло прийти, зато свои были беззаветно преданы верованиям, властно диктовавшимся родовым обществом. Бесчисленное множество больших и мелких богов, с которыми нас знакомит мифология Древней Греции, было наследием того времени, когда каждая община имела своих богов-покровителей. Однако по мере того, как выковывалась в борьбе древнегреческих городов-государств единая культура, а на ее основе — идея единства Эллады, число богов, по крайней мере самых могучих, начинает резко уменьшаться на ее территории.