Человек: 1. Теория большого надувательства

– Па-а-а! – умоляюще-просяще заскулил он. – Можно мне пойти поиграть? Я привёз из города новые электронные игры. Я в такие ещё не играл. Среди них есть «Супермен» и «Атомная война»! – закончил он восторженно.

– Нет, сначала ты покажешь Алексу на что способен, а тогда пойдёшь играть, – сказал бывший представитель NASA в космосе.

– Ну, па-а-а! – заканючил мальчик.

– Сними-ка пиджак и рубашку, – его отец стоял на своём.

Мальчишка понял, что спорить бесполезно, стащил пиджак, аккуратно повесил его на спинку стула, затем развязал галстук, и как только он расстегнул рубашку, Алекс узнал, в чём заключалась его странность.

Тело ребёнка строго по линии от макушки до пупа, словно по волшебству, разъехалось на две равные половины, образовав нечто в виде английской буквы «вай», или русской «у». Если бы Сазонов был человеком, у него от этого зрелища, не иначе, глаза бы вылезли из орбит. Но он был «сквизом», а линзы у «сквизов» не вылезали из корпусов объективов в минуты неожиданностей.

– Позволь представить тебе, Алекс, моего двухголового сыночка. Это вот Джон, – Нэйл указал на правую половину головы, – а это вот Йон, – Нэйл указал на левую.

Место соединения обеих частей тела не имело никаких оголённых кровавых кусков мяса либо безобразных выходов внутренностей наружу. Вся поверхность стыка снизу доверху была обтянута такой же кожей, что и остальные участки тела. Если бы Сазонов был с другой планеты и не знал, как выглядит нормальный человек, то никаких отклонений, вроде увечий или чего-либо подобного, он бы не заметил. Для Алекса же отклонение во всех смыслах было налицо. «Интересно, у него и позвоночник разделён надвое?» – подумал он.

– Ну, как тебе нравится этот уродец? – спросил Нэйл. – Конечно же, мы с Элисон нахватались радиации и в результате породили чудовище. Мутации произошли на генном уровне, понимаешь? Перед тобой – будущий обитатель планеты, её, так сказать, Адам. Правда, нет Евы, но кто даст гарантию, что он не обойдётся без неё? Глядя на него, я почему-то всегда вспоминаю тот бесконечный дождь, под который мы попали с Эли в самые первые дни возвращения с орбиты.

– Никогда ничего аналогичного не видел, – ответил Алекс. – Нет, я, разумеется, слышал о различного рода аномалиях такого свойства – сиамские близнецы и прочее, но чтобы вот так, живьём, не приходилось. У него два сердца или одно?

– Два, каждое имеет индивидуальную систему кровообращения. Я делал ему рентгенографирование. Но самое поразительное заключается даже не в его внешнем облике или внутреннем строении. Дело в том, что ему всего шесть лет, а мыслит он порой, словно умудрённый жизненным опытом старик, понимаешь? У него есть ответы на все вопросы, Алекс. Ими он постоянно ставит меня в тупик. Попробуй, спроси его о чём-нибудь. Давай!

Алекс спросил первое, что пришло на ум:

– Скажи, что ты думаешь о прошедшей войне, Джон-Йон?

– Она была восхитительной. Человек это смерть, – сказал Джон.

– Она была отвратительной. Человек это жизнь, – сказал Йон.

Полярность ответов привела Сазонова в некоторое замешательство, но он продолжил эксперимент:

– И что ожидает в будущем Землю?

Правая половина головы полуртом произнесла:

– Всё начнётся сначала.

Левая полуголова, выдохнув полуносом воздух, уверенно заявила:

– Планета обречена на забвение.

– Кто-нибудь управляет из космоса процессами, протекающими здесь?

Джон:

– Высший разум.

Йон:

– Лишь сам человек.

– Сколько будет, пять умножить на пять? – спросил Алекс, чтобы проверить, совпадут ли их мнения теперь

Половинки лица переглянулись, но, тем не менее, ответили. Джон сказал:

– Двадцать пять.

Йон сформулировал иначе:

– Два с половиной десятка.

Алекс рассмеялся. Конечно, даже в этом случае дать абсолютно одинаковые ответы они никак не могли! Потом он задал последний вопрос:

– Конечна ли жизнь во вселенной?

Йон успел раньше:

– Вселенная умирает.

Джон возразил:

– Она эволюционирует.

«Ну и плут этот Йон-Джон! Хитрая бестия, ничего не скажешь, – подумал Сазонов. Спрашивать его дальше было бессмысленно. – Вероятно, от этой вот раздвоенности мы и погибли, так как в каждом из людей сидел свой джон-йон!»

– Он всегда так конкретно изъясняется? – Алекс обратился к Нэйлу. – Отпусти его, пусть идёт поиграет с компьютером.

Нэйл подал знал ребёнку, и тот, проделав все манипуляции с раздеванием в обратной последовательности, радостно исчез в соседней комнате.

Американец допил виски, дожевал чипсы, заметил:

– Трудно представить, во что превратится мой мальчик через парочку лет, понимаешь?..

В одиночку опустошив бутылку «полосатой лошади», Нэйл, казалось, был практически трезв. В его высказываниях присутствовала логика, язык ничуть не заплетался.