Человек: 5. Сириус Цэ

Этим своим «подойдём реально» он меня капитально достал. И поэтому я уже вполуха слушал, как он ещё полчаса болтал без умолку и про Бледного Лиса, и про «ковчег Номмо», и про древний рисунок с траекторией полёта корабля, тем более, что мне всё это и без него было известно. А когда язык у Никиты начал совсем заплетаться, а потом он на полуслове окончательно отключился, уронив голову на грудь, я будить его не стал. Осторожно положив ему в карман рубашки именной чек, с заранее вписанной туда четырёхзначной суммой, и с трудом выудив из-под стола мою любимую гастрольную фляжку, я, пошатываясь, покинул четыреста двенадцатый кабинет, попросив на выходе охранника позаботиться о доценте Савушкине, когда тот проспится.

Уходя из Института Моря, я обратил внимание, что огороженные верёвочкой хищные обитатели вестибюля больше не кажутся мне такими уж агрессивными, а кажутся несчастными.

Часть вторая Ещё одно доказательство

Если они есть – где же тогда они все?

Энрико Ферми

Можно верить без всякого основания, но нельзя сомневаться, не имея на то оснований.

Анатоль Франс

Неведение происходит от невежества.

Артур Шопенгауэр

***1***

Марго с буквой «t» на конце облокотилась о раму приоткрытого панорамного окна и через длинный чёрный мундштук курила сигаретку. По помещению стал расползаться приятный сладостный запах. Марго с буквой «t» на конце курила голландский ароматизированный табак, которым одно время я тоже баловался. Марго с буквой «t» на конце была совершенно голая. Она стояла спиной ко мне и соблазняла изящным изгибом спины, длинными ногами и упругими ягодициями. Чтобы немножко подразнить, я сказал ей:

– А как же муж?

Но она пропустила вопрос мимо ушей и, не оборачиваясь, спросила:

– Как тебе мой задок?

(По-английски фраза имела ещё один смысл – «Как тебе мой тазик?»)

– Задок у тебя просто очаровательный, – совершенно искренне признался я, – булочки фантастические. Что особенно радует – нет никакого целлюлита. Сейчас какую женщину ни возьми, задница – комок дряблой кожи, жировые отложения прямо складками свисают. И даже у совсем юных девиц – явные признаки ожирения.

– У групиз?

Теперь я пропустил вопрос мимо ушей.

– А грудь у меня не маленькая? – она решила продолжить обсуждение своего прекрасного тела.

– Терпеть не могу бесформенные куски холодца. Чем каждого второго мужчину прельщает бюст пятого размера, ума не приложу. Большие груди в бюстгалтере смотрятся довольно соблазнительно, но без лифчика – это стыд и позор. Пропадает всякое желание заниматься сексом с их обладательницей. Секс с такой дамой сводится всего лишь к набору гимнастических упражнений для пояснично-крестцовой группы мышц.

Поскольку Марго с буквой «t» на конце запретила мне пить спиртное, я потягивал через соломинку (не столь длинную, как её мундштук, конечно) холодный манговый сок.

– А плечи мои не слишком широкие? – В её голосе я впервые уловил нотки тревоги.

– Был я знаком с одной плавчихой, чемпионкой Европы, между прочим, так она любила меня фотографировать. В стиле «ню», – я ушёл в сторону от прямого ответа, с удовольствием предавшись воспоминаниям о приятных моментах в своей жизни, и добавил: – Ты тоже, видно, плаваньем много занимаешься.

Но Марго с буквой «t» на конце резко сменила тему:

– «Максим Глубинный – это огненный шрам на ледяном лике современного мира. Это извлечённый из карточной колоды джокер, звоном бубенцов своего дурацкого колпака и кладбищенскими шутками не дающий дамам, королям и тузам спокойно разыгрывать их глобальную партию. Он – хулиган поневоле, отличный писатель, похоронивший себя в музыке, мастер лирического насилия и романтического саморазрушения.

Максим Глубинный – это русская разновидность клейкой ленты для ловли вредных кровососущих насекомых, зрелище порой неприятное, но довольно волнующее. От него все ещё чего-то ждут: то ли свежей дозы кошмарного пророчества, то ли хрустальной, как райская люстра, песни, то ли окончательного прошения об отставке…», – она на память процитировала моего любимого, витиевато пишущего журналиста Ника Кента. Тем самым в очередной раз приятно удивив меня.

Я втянул в себя глоток освежающей жидкости, с любовью посмотрел на чёрные, слегка вьющиеся волосы Марго, на её гладкую шелковистую кожу, на выступающие бугорки позвонков. И мне вдруг привиделось, что вдоль всего хребта, от шеи до копчика, у неё протянулся красноватый рыбий плавник – острые, иглоподобные, враждебно торчащие косточки, скреплённые полупрозрачными перепонками. Ягодиции покрылись зелёной чешуёй, а волосы стали короткими и ярко-рыжими. Я отогнал видение страшноватой русалки, человекообразная Марго была мне милее.