Человек-амфибия. Ариэль. Остров погибших кораблей. Голова профессора Доуэля

– На глаз деформации не видно, а прощупать, увы, я не могу. Вы не могли найти пару здоровых собак? – с сомнением в голосе спросила голова. – Я думаю, со мной можно быть вполне откровенным, уважаемый коллега. Наверно, с операцией оживления долго возились и слишком задержали «смертную паузу» остановки сердечной деятельности и дыхания, а это, как вам должно быть известно из моих опытов, нередко ведет к расстройству функций нервной системы. Но успокойтесь, такие явления могут исчезнуть. Постарайтесь только, чтобы ваша Брике не захромала на обе ноги.

Керн был взбешен, но старался не подавать виду. Он узнал в голове прежнего профессора Доуэля – прямого, требовательного и самоуверенного.

«Возмутительно! – думал Керн. – Эта шипящая, как проколотая шина, голова продолжает учить меня и издеваться над моими ошибками, и я принужден, точно школьник, выслушивать ее поучения… Поворот крана, и дух вылетит из этой гнилой тыквы…» Однако вместо этого Керн, ничем не выдавая своего настроения, с вниманием выслушал еще несколько советов.

– Благодарю за ваши указания, – сказал Керн и, кивнув головой, вышел из комнаты.

За дверями он опять повеселел.

«Нет, – утешал себя Керн, – работа проведена отлично. Угодить Доуэлю не так-то легко. Припадающая нога и дикий голос собаки – пустяки в сравнении с тем, что сделано».

Проходя через комнату, где помещалась голова Брике, он остановился и, показывая на собаку, сказал:

– Мадемуазель Брике, ваше желание скоро исполнится. Видите эту собачку? Она так же, как и вы, была головой без тела, и, посмотрите, она живет и бегает как ни в чем не бывало.

– Я не собачка, – обиженно ответила голова Брике.

– Но ведь это же необходимый опыт. Если ожила собачки в новом теле, то оживете и вы.

– Не понимаю, при чем тут собачка, – упрямо твердила Брике. – Мне нет никакого дела до собачки. Вы лучше скажите, когда я буду оживлена. Вместо того чтобы скорее оживить меня, вы возитесь с какими-то собаками.

Керн безнадежно махнул рукой и, продолжая весело улыбаться, сказал:

– Теперь скоро. Надо только найти подходящий труп… то есть тело, и вы будете в полной форме, как говорится.

Отведя собаку. Керн вернулся с сантиметром в руках и тщательно измерил окружность шеи головы Брике.

– Тридцать шесть сантиметров, – сказал он.

– Боже, неужели я так похудела? – воскликнула голова Брике. – У меня было тридцать восемь. А размер туфель я ношу…

Но Керн, не слушая ее, быстро ушел к – себе. Не успел он усесться за свой стол в кабинете, как в дверь постучались.

– Войдите.

Дверь открылась. Вошла Лоран. Она старалась держаться спокойно, но лицо ее было взволнованно.

Порок и добродетель

– В чем дело? С головами что-нибудь случилось? – спросил Керн, поднимая голову от бумаг.

– Нет… но я хотела поговорить с вами, господин профессор.

Керн откинулся на спинку кресла.

– Я вас слушаю, мадемуазель Лоран.

– Скажите, вы серьезно предполагаете дать голове Брике тело или только утешаете ее?

– Совершенно серьезно.

– И вы надеетесь на успех этой операции?

– Вполне. Вы же видели собаку?

– А Тома вы не предполагаете… поставить на ноги? – издалека начала Лоран.

– Почему бы нет? Он уже просил меня об этом. Не всех сразу.

– А Доуэля… – Лоран вдруг заговорила быстро и взволнованно. – Конечно, каждый имеет право на жизнь, на нормальную человеческую жизнь, и Тома, и Брике. Но вы, разумеется, понимаете, что ценность головы профессора Доуэля гораздо выше, чем остальных ваших голов… И если вы хотите вернуть к нормальному существованию Тома и Брике, то насколько важнее вернуть к той же нормальной жизни голову профессора Доуэля.

Керн нахмурился. Все выражение его лица сделалось настороженным и жестким.

– Профессор Доуэль, вернее его профессорская голова, нашел прекрасного защитника в вашем лице, – сказал он, иронически улыбаясь. – Но в таком защитнике, пожалуй, нет и необходимости, и вы напрасно горячитесь и волнуетесь. Разумеется, я думал и об оживлении головы Доуэля.

– Но почему вы не начнете опыта с него?

– Да именно потому, что голова Доуэля дороже тысячи других человеческих голов. Я начал с собаки, прежде чем наделить телом голову Брике. Голова Брике настолько дороже головы собаки, насколько голова Доуэля дороже головы Брике.

– Жизнь человека и собаки несравнима, профессор…

– Так же, как и головы Доуэля и Брике. Вы ничего больше не имеете сказать?

– Ничего, господин профессор, – ответила Лоран, направляясь к двери.

– В таком случае, мадемуазель, я имею к вам кое-какие вопросы. Подождите, мадемуазель.

Лоран остановилась у двери, вопросительно глядя на Керна.

– Прошу вас, подойдите к столу, присядьте.

Лоран со смутной тревогой опустилась в глубокое кресло. Лицо Керна не обещало ничего хорошего. Керн откинулся на спинку кресла и долго испытующе смотрел в глаза Лоран, пока она не опустила их. Потом он быстро поднялся во весь свой высокий рост, крепко уперся кулаками в стол, наклонил голову к Лоран и спросил тихо и внушительно:

– Скажите, вы не пускали в действие воздушный кран головы Доуэля? Вы не разговаривали с ним?