Человек без башни

– Ой, мама, – завопил он потирая ушибленное колено. – Стойте, я ногу растер, давайте передохнем, а не то мы скоро передохнем, – жалобно заныл он, расшнуровывая кроссовки. И тут же добавил, – Мы сегодня жрать будем? Все идем и идем, у меня росинки маковой не было с утра. Не то что у некоторых, – Чебурек покосился на Бенедиктова, – который плотно перекусил в салоне самолета. – Никуда я дальше не пойду, требую питания, я худенький, у меня, между прочим, дистрофия развиться может. Меня и так девушки не любят, а дистрофик, кому я нужен буду? – жалобно запричитал он.

Бенедиктов прикинул, что они идут с приличной скоростью, гораздо быстрее, чем мог бы двигаться Тюфяков. Мальвина, тоже порядком уставшая, разрешила остановиться. Они решили присесть на ствол поваленного сухого дерева, возле маленькой прозрачной речушки-ручейка. Девушка выдала каждому его долю сухого пайка, разлила по стаканчикам воду.

Первым почувствовал недоброе Чебурек, он как-то заерзал, завозился, хлопнул какое-то насекомое на ноге. Потом зачесалась Мальвина, оглядываясь, какая гадость цапнула ее за ляжку. И только когда Бенедиктов задремавший было, вскочил со своего места, укушенный какой-то дрянью, все соскочили с дерева, но было поздно. На них устремились полчища здоровенных рыжих муравьев, готовые готовые безжалостно разобраться с теми, кто нарушил их покой. Муравьев было так много, что уже через минуту вся земля вокруг шевелилась, скрытая их тельцами. Эти твари проворно взбирались наверх, активно работая челюстями. И укусы напоминали ожоги, чем сильнее люди старались стряхнуть их, тем активнее начинали действовать они.

Мальвина уже охрипла от визга, уши Чебурека распухли от укусов и по своим размерам приблизились к здоровенным лопухам, очки Громилы были облеплены насекомыми и он размахивал руками вслепую, Бенедиктов, с остервенением срывая с себя муравьев, расцарапался до крови.

– В воду, в воду, – сообразила первой Мальвина, она здоровенными скачками бросилась к воде, не раздумывая, есть ли там крокодилы или какая-другая нечисть. Она набрала воздуху в легкие, выплевывая муравьев изо рта и нырнула. Муравьи такого коварства не ожидали, они начали сваливаться с тела жертвы и тонуть. Мужчины последовали за девушкой, со всей прытью на которую были способны. Только Громила, совершенно ослепший, продолжал сражаться с насекомыми на суше. Ему наверняка бы пришел конец, если бы из речки не выбралась Мальвина, которая за руку дотащила Громилу до воды.

Минут через десять с муравьями было покончено, Чебурек подошел к стволу и помочился на него, с мстительным любопытством рассматривая засуетившихся муравьев, выбирающихся наружу из мягкой древесины полого дерева.

– Что, с-суки, не нравиться? Мне тоже не нравиться, когда меня кусают.

Бенедиктов презрительно сморщился, ох, уж эти придурки, с одной извилиной.

Мальвина оглядела свой отряд, зрелище было жалкое. Раздувшиеся от укусов, расцарапанные, мокрые.

– Так, приказала она, – переодеться, просушиться. Только давайте уйдем отсюда, от греха подальше.

– Между прочим, индейцы, называли этих муравьев, огненными. – поправляя очки на носу, профессорским тоном проговорил Громила. – Эта штука почище любого пыточного стула. Они своих пленных к такому дереву на два-три часа и привязывали и «привет котенку», все как миленький расскажет.

– Что ж ты раньше, нам об этом не сказал, профессор недоделанный? – съязвил Чебурек, потирая распухшие уши. – Я бы стоя поел теперь не знаю когда на заднице сидеть буду. Вот как дам щас в торец, будешь помнить, что надо.

Чебурашка размахнулся, чтобы стукнуть Громилу.

– Кончай базарить, – рявкнула Мальвина, – брюлики найдем, тогда и будете кулаками махать. Чебурек, пойдешь впереди, будешь дорогу расчищать, Бенедиктов за тобой, Громила за мной, замыкать. Глядеть в оба.

Они пошли вдоль реки, каждый шаг давался с трудом, укушенные места горели огнем, присоленные потом они щипали на солнце. Чем дальше, тем идти было труднее. Нужно было остановиться и обработать раны, иначе последствия могли бы оказаться роковыми.

Им то и дело попадались растения, напоминающее алоэ. Если предположить, что оно обладает хоть третьей частью лекарственных возможностей своего домашнего собрата, можно попытаться смазать его соком укусы и порезы. «Алоэ» высотой метра в полтора, с мясистыми колючими листьями, так просто не поддавались, Одну ветку пришлось отламывать вдвоем, но соку с нее хватило на всех. Они принялись смазывать все поврежденные участки кожи, эта работа заняла много времени, но улучшение почувствовали все, правда, во рту стоял неприятный горьковато-хинный привкус.

Отдохнувшие, посвежевшие они уже было собрались в путь, как где-то далеко раздалось страшное, человеческое:

– Уа-уу-ау-уа-уеее!!!

Звук доносился откуда-то издалека, но он показался путешественникам ужасным, зловещим.

– Что это? – почему-то шепотом спросил Чебурек, пошевелив ушами.

Все переглянулись, но вслух свои догадки произнести не спешили.

– Это дикари? Они, наверное, Тюфякова съели, – произнес в слух Чебурек, то, что подумали остальные.