– Так ты в меня тайно влюбился, что ли? – в лоб спросила девушка.
– Много ты о себе думаешь! – шикнул я. – Я для начала в Егорова твоего влюбился, а потом уж заинтересовался, что за девушка такая, у которой стоит подлинник моего любимого художника.
– Так ты поклонник Егорова? – ничуть не обидевшись, воскликнула Дина. – Вот это да! Это же и мой любимый художник! А откуда ты узнал, что это подлинник?
– А что, копии делают в натуральную величину? – парировал я. – Я знаю, какого размера авторская работа. Не думал, что кто-то сделал его копию, да и делают ли их вообще? Этот художник у себя на родине куда меньше известен, чем за рубежом.
Я говорил будничным тоном, будто каждый день обсуждаю эти вопросы, а у Дины уже разгорелись глаза, и она, казалось, забыла, по какому поводу здесь находится.
– Если будешь хорошим мальчиком, я тебе расскажу, как у меня оказалась эта картина, – сказала она, – как Егоров мне ее подарил.
– А если ты будешь хорошей девочкой, – ответил я, – я покажу тебе своего Егорова.
– Что?! Какого своего Егорова?! У тебя есть Егоров?! – Дина вскочила с дивана и схватила меня за рукав. – Ну, признавайся!
– Всему свое время, – уклончиво ответил я, – давай сначала разберемся с тем, что произошло в твоей квартире.
С лица девушки мгновенно схлынули все краски, секунду назад такое живое, раскрасневшееся, оно моментально побледнело и стало словно восковым.
– О боже, – воскликнула она, хватаясь за голову, – я забыла, как сюда попала!
В эту минуту внутри меня зазвучали ликующие звуки гимна. Впрочем, рано, надо срочно решать, что делать.
– Ты можешь сказать, почему кто-то мог желать смерти твоей подруге? – спросил я.
– Ты даже не сказал мне, как тебя зовут, – напомнила Дина.
Я встал с места и чинно представился.
– Ну, так вот, Вадик, – начала Дина, – насколько я знаю, Алена – совершенно безобидное существо. Во всяком случае, такой она всегда была. Не думаю, чтобы она уж так сильно изменилась, хотя мы не виделись много лет, и ручаться ни за что я не могу.