Человек без дождя

– А чего вы радуетесь? – охладил их следовательский голос. – Трепачев бывший сотрудник органов, в которых никогда не держали идиотов. И он, задумывая совершить убийство, белым днем приходит в парк, смотрит на видеокамеры и спокойно дает им себя зафиксировать. Гуляет где-то, возвращается, выпивает для храбрости и снова удаляется в парк, где через несколько минут должен будет прозвучать выстрел. Это каким же нужно быть идиотом! Почему он не зашел в ресторан и не поздоровался со всеми, не поздравил с профессиональным праздником? Ничего не понимаю! Сотрудник, пусть и бывший, правоохранительных органов так поступить не мог. Это нелогично.

Оперативники растерялись.

– Так что, везти этого деятеля сюда или нет? – осторожно спросил разочарованный Костя Дьяков.

– Везите немедленно, – ответил Сергей Алексеевич и в крайнем раздражении – что можно было заметить за ним нечасто – еле слышно стукнул ладонью по столу.

Ожидая Трепачева, Сергей Алексеевич находился в очень смутном и неприятном для себя состоянии душевного неравновесия. Версия, которую преподнес ему Зураб Игнатов, ему не нравилась как человеку, но как следователь, он признавал за ней право быть основной. Во всяком случае, пока. Пока не всплыли никакие иные факты из жизни Завьялова, которые могли бы привести его к столь драматической развязке. И версия, которую он уже обдумал и с которой несколько свыкся, вдруг находит свое документальное подтверждение. Но такое, какое не может его радовать. Трепачев – опытный человек, бывший сотрудник, не алкоголик и не наркоман. Не мог он, замышляя серьезное преступление, дать себя зафиксировать, да еще и дважды! Сергей Алексеевич был склонен верить в то, что сообщником Алены Наливайченко был именно Алексей Трепачев, но ведь во всем, что касалось кражи – если он действительно имел к ней отношение, – он вел себя безупречно. А тут вам не кража, тут убийство! И он разгуливает по парку, словно замышляет поздравить Завьялова с профессиональным праздником. Черт знает что!

К моменту приезда Трепачева, сопровождаемого оперативниками, Сергей Алексеевич взял себя в руки, успокоился, принял невозмутимый вид. И когда Алексей уселся на стул напротив него, ледяным тоном спросил:

– Что вы делали в парке «Динамо» десятого августа текущего года? Советую мне не лгать, потому что времени выслушивать вашу ложь у меня нет. Желания – тем более. Если сейчас вы начнете мне лгать, я не буду вас слушать, у меня нет настроения играть с вами в кошки-мышки. Я отправлю вас в камеру, и дело с концом. Решайте быстро: говорите правду или я надеваю на вас наручники.

– Да я и не собирался вам врать, – спокойно ответил Алексей, – я могу пояснить, что делал в парке «Динамо» десятого августа.

– Так я слушаю, – отчеканил следователь, – надеюсь, вы пришли туда не для того, чтобы выпить коньяку?

– Нет, конечно, – горько ухмыльнулся Алексей, – я пришел, чтобы подкараулить Зураба Игнатова и набить ему морду.

– Как вы сказали? – не поверил своим ушам Поповкин. – Набить морду Игнатову?

– Да, именно так, – ответил Леша, – два дня назад по его команде в моем доме и у меня на работе был произведен нелегальный обыск. Его сотрудники перевернули у меня все вверх дном. Я решил, что следует дать понять Игнатову, что я не согласен с его методами работы.

– И что вы там намеревались сделать? – спросил Сергей Алексеевич.

– Я хотел выразить свою точку зрения на этот вопрос. А чтобы лучше дошло, подкрепить свои слова действием.

– А как вы намеревались поступить с Завьяловым? – продолжал следователь. – Ведь вы же понимали, что Игнатов согласовывает с ним свои действия. Как вы собирались проучить его?

– О нем я в тот момент не думал, – ответил Трепачев, – я хотел разобраться с Зурабом, и больше ничего.

– Вы осуществили свое намерение?

– Нет.

– Почему?

– Не получилось, кто-то стрелял в Завьялова и нарушил тем самым мои планы.

Алексей замолчал, спокойно глядя следователю в глаза.

– Хорошо, вам придется записать ваш рассказ, но отпускать вас сегодня домой я не склонен. Завтра мы продолжим нашу беседу.

Алексей не попытался возражать, не стал требовать адвоката.

– Я не убивал Завьялова, – напоследок сказал он, – и вам не удастся обвинить меня в преступлении, которого я не совершал.

– Посмотрим, – буркнул Сергей Алексеевич и сделал вид, что углубился в чтение каких-то важных бумаг.