Человек без души

Говоря, толстяк отчаянно тряс двойным подбородком и сальными патлами, висящими до плеч. Предложения пленника даже на слух показались Дальвигу мерзкими. Он вспомнил, что собирался покончить с этим делом как можно быстрее… Проворно вынув Вальдевул, он прошептал ему: «Руби!» и коротко взмахнул прямо перед собой, на уровне талии. Именно там находилась, вернее, должна была находиться покрытая толстыми слоями сала шея пленника. Тот еще успел испугаться и широко раскрыть полные ужаса глаза, но воздух, предназначенный для крика, не успел достигнуть гортани. Срубленная вместе с головой, она отделилась и улетела в сторону. Вверх хлынула тугая струя крови и последнее булькающее хрипение, исторгаемое легкими через вскрытую трахею. Казалось, безголовый труп протяжно тяжко вздохнул и в конце захлебнулся. Когда он медленно завалился на бок, Дальвиг осторожно присел рядом и подставил под ослабевший поток крови глиняную чашу. Вражеская кровь ему еще пригодится потом… Следя за тем, чтобы не испачкать одежду в обильно разлившейся черной жиже, Дальвиг повернул тело. Как бы половчее приставить к нему полученную у Толохи мертвую голову? Прикасаться к свежему трупу было противно, но что с того… Разве приятно было находиться рядом с этим трусливым, грязным и вонючим червем при жизни? Тем не менее Дальвигу казалось, что он пачкает пальцы в какой-то жуткой грязи, которую потом не сможет отмыть. Сильный, вязкий и приторный запах крови упорно лез в ноздри, напрочь перебивая волшебный аромат, наколдованный совсем недавно. У стены раздавались хриплые глухие вопли, которые издавали другие пленники. Все это время они смотрели… можно представить, каково им? В третий раз Дальвиг зловеще ухмыльнулся и подумал, что со стороны это выглядит, должно быть, достаточно безумно. Роющийся в трупе и хохочущий при этом колдун. Хоть сейчас в страшную историю, какими пугают непослушных детей матери в деревнях и городах Энгоарда.

Достав из сумки волшебную голову с пепельной кожей и уродливыми шрамами, Дальвиг быстро осмотрел ее. Тусклые и мутные, как дрянная слюда, глаза, сухая, шершавая кожа, тонкие и ломкие волосы. Ни одной краски, кроме серого и черного. Снизу, на срезе шеи, из похожего на изображение колеса со спицами рубца, наружу торчало множество крошечных крючков – будто бы на колючке репейника. Дальвиг подождал, пока в чашу выльются последние капли крови, потом отложил в сторону меч и примерился. Приблизив мертвую голову к свежей ране на плечах, он склонился, прищурился и удовлетворенно кивнул.

Быстрым движением водрузив голову мертвеца на покрытый сворачивающейся кровью обрубок, Дальвиг отдернул руки и отшатнулся, почувствовав волну ни с чем не сравнимой вони. Словно тысяча грязных мертвецов неделю лежала на жаре в одной яме, и его угораздило открыть эту яму и сунуть туда нос! Кашляя и закрывая лицо рукавом, Дальвиг отшатнулся к порогу, не удержался на ногах и сел на пол. Внутренности его отчаянно просились наружу, распирая живот и грудь, но одним мучительным усилием воли и мышц он заставил себя сдержать этот позорный порыв. Рядом раздался протяжный сухой треск. Такой можно извлечь из толстого сухого сука, если ломать его медленно и ровно… Мертвая голова тряслась, словно наседка, поудобнее устраивающаяся на гнезде. Труп вдруг сдвинулся с места и неспешно, безжизненно завалился на спину.

Шатающийся Дальвиг поднялся на ноги, оглядываясь при этом вокруг и мало что видя. Его по-прежнему мутило, хотя и не так сильно, как в первый момент. Рядом визжали, будто кролики перед смертью, двое пленников, а рядом с ними лежала в длинной, как высунутый язык великана, луже крови отсеченная голова толстяка – с чуть ли не вывалившимися наружу глазами и раззявленным для несостоявшегося крика ртом. Тяжело дыша и не замечая, что за воздух он вдыхает, Дальвиг шагнул вперед. Как в тумане, он пошарил на поясе и отвязал с него небольшой мешочек. Сушеная слюна летучих мышей. Ее следует обязательно добавить в кровь, чтобы та не свернулась раньше времени! С одной этой мыслью в голове Эт Кобос посыпал из мешочка в глиняную чашу, машинально перевязал горлышко мешка шнуром и снова приладил его на поясе.

Труп, лежавший у его ног, издал тихий, лишенный всякого чувства стон. Дальвиг снова заозирался, нашел валявшийся на полу меч и подобрал его, чтобы разрезать путы на руках трупа. Мертвец медленно и неловко поднялся на ноги и обвел комнату потухшим взглядом. Для того чтобы оглянуться, ему приходилось поворачиваться всем телом. Руки и ноги двигались, будто набитые ватой тряпочные мешки. Рот, который с самого начала был перекошен в безмолвном вечном вопле, сейчас понемногу расслабился и превратился в узкую трещину.

Проблуждав взглядом по комнате, а может, и в каких-то неведомых живым далях, мертвец обратил серое лицо к Дальвигу.

– Да не постигнет тебя моя участь, хозяин! – сказал он свистящим шепотом. – Что я должен сделать для тебя?