Человек без лица

Снег под ногами лежал сырой и вязкий, стремился за ноги зацепиться, налипнуть на обувь и замедлить движение, а то и вовсе остановить. Подполковник этого словно и не замечал и не останавливался. Но не забывал автоматически посматривать по сторонам, оценивая окружающую обстановку. При этом присматриваться к чему-то особо надобности, кажется, и не было. Просто Сохно знал, что любое движение, даже вдалеке, даже простой полет птицы периферическое зрение заметит и передаст сигнал мозгу, а тот, в свою очередь, начнет усиленный и сконцентрированный контроль. Так бывает всегда. Исключение составляют статичные объекты. И именно их стоит контролировать. И хотя в данной ситуации статичных объектов, несущих опасность, встретиться не должно, тем не менее про контроль подполковник не забывал, потому что знал прекрасно, что о нем здесь заботиться некому и собственную безопасность он обязан обеспечить сам.

Так за сорок минут, без остановки на отдых, и добрался до каменной продольной гряды, идущей из леса через открытое пространство горного склона до другого леса. Но камни тоже снегом засыпало. Однако здесь снег лежал совсем иной, нежели в лесу и на открытом ровном месте. По крайней мере, черных прогалин здесь столько, что при наблюдении со стороны любой след можно посчитать за такую прогалину. Это на целине следы цепочкой лежат. Здесь же проследить цепочку возможно только при близком рассмотрении.

Прежде чем выйти из-под сени деревьев, задержался в кустах. Здесь присмотреться стоило особо, как всегда бывает в зоне боевых действий при выходе на открытое пространство. И, как оказалось, сделал это подполковник не зря.

Зримая цепочка отпечатков разрезала снег, и спускалась она тоже из леса, того самого, по которому прошел Сохно, только проходила выше, чем шел он, и указывала направление – на каменную гряду. Вопрос встал сразу – человек, несомненно, один человек, шел примерно тем же курсом, что и спецназовцы. Рельеф склона заставлял их самих частенько петлять. Вероятно, и этот человек тоже петлял. И вполне мог видеть их следы.

Видел? И именно потому не пошел прямо, а удалился на гряду?

Допустимый вариант.

– Рапсодия. Я – Бандит, как слышишь? – попытался Сохно связаться с Согриным, но он заранее знал, что это бесполезно. Уже минут десять, как наушник «подснежника» не доносил ни звука и даже не потрескивал. Значит, связи нет. Связь может появиться через десять шагов, а может и не появиться. В горах прохождение радиоволн – явление непонятное и неустойчивое. И рассчитывать на согласованные совместные действия не стоит. Придется действовать в одиночку, что, впрочем, Сохно сильно не расстроило.

Подполковник поднял к глазам бинокль и долго всматривался в камни, выискивая то, что не вписывалось в естественный пейзаж. И ничего серьезного не увидел. Если кто-то и залег там, то замаскировался так хорошо, что обнаружить его можно, только на горло наступив. Сохно и сам, как всякий офицер спецназа ГРУ, толк в маскировке знал, и потому допускал, что и боевики это умеют делать не хуже. И в данной ситуации у него не осталось иного выхода, нежели идти на риск и выходить на открытое пространство.

Видимые сблизи чужие следы уходили в сторону изгиба ущелья. Человек мог уйти за изгиб, точно так же, как не уйти за него и караулить возможное преследование раньше. Он мог караулить его и за самим изгибом, дожидаясь, когда там кто-то появится, не готовый к встрече. А мог и вообще не караулить… Нет причин у прошедшего здесь ожидать, что его будут преследовать. Даже если он и видел следы спецназовцев, и именно потому свернул на гряду, он считает, что оказался за спиной противника. Какие у него основания ждать возвращения спецназовцев? Нет таких оснований… И вообще на следах спецназа не отпечатывается «летучая мышь»,[6] и принадлежать они могут кому угодно. Даже тем же самым боевикам, их разведчикам или связным, идущим в отряд со свежими сведениями…

Сохно вышел из кустов осторожно, перепрыгивая с одного скользкого камня на другой, и быстро переместился под скалу, закрывающую от него половину гряды, но в то же время и его защищающую от выстрела из засады, если такая есть в действительности. Но и с той половины гряды, откуда он оставался видимым, выстрела не последовало.

В работе спецназа риск – это профессиональные издержки.

Сохно рисковал умышленно, осознанно, но – заранее просчитав ситуацию. Он прекрасно знал, что мишень представляет не слишком удобную. Если бы оказался в засаде снайпер, только это было бы опасно. Но вероятность нарваться здесь на снайпера равна одному проценту из ста. А человек с автоматом с дальней дистанции – а ближайшее окружение показалось подполковнику безопасным! – не всегда попадет в человека, перемещающегося не по прямой, а прыгающего с камня на камень, выбирая себе путь. Пусть даже и попадет, но в этом случае, хотелось верить, спасет бронежилет. Стрелок же себя определит. Иного пути для быстрого определения возможного противника Сохно пока не увидел.