Человек без лица

Пит распахнул окно и остановился возле него, глядя вниз на тихую улицу. В нем ключом забила острая ностальгическая тоска по гулу и грохоту машин, шарканью шагов по запруженным тротуарам, вспышкам рекламных огней. В большом городе тысячи людей встречаются на улицах, и никто никого не знает, никому ни до кого дела нет. Они не связаны узами верности, ненависти, страха; узами, превращающими человека в марионетку.

А что, если взять сесть в машину и навсегда уехать из Уиллетса, причислив свою попытку сделаться бизнесменом в маленьком городке к разряду «несбывшиеся мечты»?

Снова задребезжал телефон, и Пит торопливо снял трубку. Но это была не Дина, а Элоиза.

— Пит, не смогли бы вы кое-что для меня сделать? — спросила она вкрадчивым голосом. — Клод на заседании, и оно поздно кончится. Он хочет, чтобы я за ним приехала, но мне страшновато ехать туда поздно вечером одной. Пусть это глупо, но ничего не могу поделать. Вы не могли бы со мной поехать?

Неосведомленному человеку просьба ее показалась бы вполне обычной и абсолютно невинной.

— С удовольствием, — согласился Пит. — Когда мне приехать к вам?

— Когда хотите. Можно прямо сейчас. Я угощу вас кофе.

— Чудесно! Моя машина уже в гараже. Сейчас возьму такси и подъеду.

Обычно у входа в отель стояло несколько машин, на сей же раз не было ни одной. Пит подождал целых десять минут, вертя по сторонам головой, но все без толку. Наконец он вернулся в вестибюль и заказал такси по телефону. Машина подъехала лишь через четверть часа.

— Извините, что заставил вас ждать, — сказал водитель. — В колледже сегодня грандиозный танцевальный вечер. И все едут туда только на такси.

— Олл райт, поехали. Я спешу.

На самом же деле Пит никуда не спешил. Предстоявшее свидание с Элоизой не вызвало у него никакого энтузиазма. Он был удручен и обеспокоен тем, что он, Пит Маркотт, навлек на себя гнев этих неизвестных и развязка близка. Наказание последует, как только он окончательно выдохнется. А теперь, когда он потерял заказы «Уэллера», ждать этого совсем недолго.

Перед особняком Корумов он расплатился с водителем и пошел по подъездной дороге к дому. На его звонок дверь открыла мрачная, неряшливая женщина, и он на мгновение онемел, пока не сообразил, что это кухарка и экономка Корумов. До этого Питу не приходилось с ней встречаться, ибо в дни свиданий Элоиза давала ей свободный вечер.

— Миссис Корум дома? — робко спросил Пит.

Женщина распахнула дверь, и он вошел. В дверях гостиной появилась Элоиза.

— Как мило, что вы навестили меня, Пит.

Пока он раздевался, экономка удалилась. На кофейном столике в гостиной стояли кофейник с чашками, сливки и сахар.

— Черный? — спросила Элоиза.

Пит кивнул и уселся рядом с ней на диван. Она поставила перед ним чашечку и сказала приглушенным голосом:

— Она вымоет посуду и уберется. Мне пришлось изобрести какой-то предлог, чтобы зазвать тебя сюда, потому что она слушала наш разговор. У Клода заседание, и домой он вернется в половине девятого или в девять. Но я должна была повидать тебя. — Она была встревожена, и голос ее звучал хрипло: — Пит, миссис Диркен рассказала мне сегодня насчет банка и уэллеровского универмага.

— Если миссис Диркен является первоисточником всех сообщений, то почему ты не спросила ее, кто убил Фреда Ваймера? Это бы все прояснило.

— Пит, послушай меня, — возбужденно перебила она. — Лучше послушай меня вместо того, чтобы придумывать разные колкости. Ты попал в беду, и если ты еще не узнал об этом, то скоро будешь знать. Ваймер тут ни при чем. Я хочу сказать, что прямого отношения к этим делам он не имеет.

— И это тоже тебе сказала миссис Диркен?

— В этом не было необходимости. Я сама давно знаю, что ты наживаешь себе врагов. Я тебя предупреждала. Если кто-то тебе возражал, ты тут же начинал его поносить. В Уиллетсе этого делать нельзя. Это старый город. Здесь из поколения в поколение живут одни и те же семьи. И все друг друга знают. Может, кто-то кого и не любит, но это их личное дело. Пришелец должен ладить со всеми и с каждым в отдельности. Иной раз приходится и подчиниться. Клод и я давно это уяснили.

— Ты хочешь сказать, что я со шляпой в руке должен пойти к Фэксону и Диркену и пообещать им, что исправлюсь и стану пай-мальчиком?

— Нет, дорогой, это ничего не даст. Уже слишком поздно. — Она помолчала и сказала очень серьезно: — Пит, тебе нужно продать станцию.

Она внимательно вглядывалась в него, но лицо его оставалось непроницаемым, и она продолжала: