Человек без пальто

Е. Б. Глушаков Человек без пальто

* * *

Посреди Божьего творения

Книга о нашей Вселенной. О той, которая далеко – планеты, звёзды; и которая близко – природа, люди, вещи; и которая в нас – идеи, мысли, чувства. И была бы она предельно проста, если бы всё это: близкое и далёкое, внутреннее и внешнее, чуждое и родное – самым неожиданным образом не переплеталось и не пребывало в постоянной борьбе.

Ровно посреди этого опасного великолепия находится человек, т. е. каждый из нас и, как ни парадоксально, при своём столь очевидно обозначенном положении озабочен поисками… своего места! И не только места, но и понимания – кто он такой, в чём его предназначение?

Бог, Вселенная и мы.

Грани света

Всё начиналось издали. С намёка.
Сперва – лишь слух о Боге – небыль, миф:
Всё было Бог – и чем трава намокла,
И чем терзал сухую падаль гриф.

Бог чудился и в идолах, и в страхах,

Казался и ужасен, и жесток,
В прах уходил и возникал из праха,
И средоточъем зла казался Бог.

В умах незрелых без конца дробился

На множество стихий, обрядов, тел:
Бог ручейка, бог солнечного диска,
Бог – землепашец, кормчий, винодел.

И лишь в накате миропониманья,

В одно собравшем тысячи причин,
Бог посетил разумное сознанье
Как Царь всего, над всеми Господин.

И властвовал не грубо, не предметно,

Но потаённым Духа естеством.
История и жизнь – все грани света –
На Нём сошлись и растворились в Нём.

И Он уже не прочил наказанье,

Грозя уничтожением всего,
Но о спасенье даровал познанъе,
На крест подвигнув Сына Своего.

И людям, как всегда: тугим – на ухо,

На сердце – гордым, на глаза – слепым,
Послал в поводыри Святого Духа,
Чтоб узкий путь Любви открылся им.

Природная грань

Золотая черепаха

Вот солнце – черепахой золотой
Вползло по склону невысокой горки
И высунуло голову из норки
На окрик Маяковского: «Постой!..»

Собрало капли на траве – росу,

Что лучезарно вспыхнула улыбкой,
Возможно, адресованной овсу,
Примятому грозой, возможно, рыбкам.

Личинки звёзд за облаком ища,

Передохнуло в ласковом зените,
И высветило в озере леща,
И, жмурясь, прошептало: «Извините…»

Вдоль журавлями вышитой канвы

На васильки сползло, на повилику,
И высушила юную улыбку
Так весело искрившейся травы.

Под сенью кипарисов и секвой

Пластунские блужданья прекратила
И вновь звалась не солнце, а Тортилла,
В болотце остужая панцирь свой.

Дети солнца

Не заворожен играми пространства
И в глупые мечты не погружён,
Слежу как день в ночную тень прокрался,
В измене уличив дебелых жён.
Слежу за переменами погоды,
За солнцем, преисполненном потуг
Увесить сад шедеврами природы,
Что повторят его горящий круг,
Его великий, огнеликий профиль,
Бордово-жёлтый в крапину устав,
Чтоб на червей сердито хмурить брови,
Своё потомство – в яблоке узнав.
Хотя, конечно, все тут – дети солнца,
И светом, словно соком налились,
Пока оно лучится и смеётся
На перекрестье сумасшедших линз.

Звёзды и ковыль